Фабрика счастливых граждан. Как индустрия счастья контролирует нашу жизнь

Иллуз Ева

Навыки, которые я приобрела с Happify, помогли мне иначе справляться с трудностями. Я также чувствую себя более мотивированной и продуктивной на работе – раньше я откладывала дела, а теперь их делаю. Я больше не накапливаю задания и мыслю более позитивно, что придает мне уверенности и радости от жизни¹⁶.

Примечательно, все эти приложения с гордостью заявляют, что предлагают «эффективные, научно обоснованные решения для улучшения эмоционального здоровья и благополучия в XXI веке»¹⁷. Наука упоминается для весомости. Пробежавшись по сайту, пользователь обнаружит раздел «Эксперты, стоящие за Happify», где такие известные позитивные исследователи, как Барбара Фредриксон или Соня Любомирски, возглавляют длинный список психологов, коучей и социологов, которые ручаются за приложение. В связи с этим сайт заявляет, что «курсы Happify были созданы при участии лучших и величайших умов – экспертов, ученых и практикующих специалистов, которые верят в наше дело и искренне желают улучшить жизнь людей». На самом деле, это взаимовыгодно. Многие исследователи счастья рассматривают подобные приложения для смартфонов как весьма доступные, универсальные и экономически эффективные

технологии, которые станут будущим для исследований счастья и поднимут их на новую высоту¹⁸. В 2016 году была запущена платформа Happify Labs, целью которой было «сотрудничество с научными исследователями всего мира для ускорения развития науки в области позитивной психологии и позитивной нейронауки». Платформа, которая уже через год привлекла девять миллионов долларов, имеет доступ к масштабным данным о моделях поведения людей, комментариям, отзывам и личным записям, которые могут быть использованы для научных исследований. В этой связи одной из целей инициативы является предоставление компании возможности объединиться с учеными для проведения клинических испытаний в области поведенческих вмешательств в здоровье с использованием позитивной психологии и нейронаук. У исследователей есть доступ к данным пользователей Happify. Платформа сотрудничает с коммерческими партнерами, чтобы улучшить доступ к недорогим и легкодоступным решениям в области эмоционального здоровья и благополучия. Амбиции новой платформы включают по мере необходимости решения проблем жизнестойкости, осознанности, депрессии, тревожности, хронической боли и аффективных расстройств¹⁹.

Успех Happify и подобных ему эмодуктов в сфере счастья зависит от тесной взаимосвязи между количественной оценкой и коммерциализацией счастья. Независимо от того, является ли счастье самоочевидным благом с точки зрения позитивных психологов и экономистов счастья, если бы счастье оставалось просто качеством или абстрактной ценностью, то не было бы так прочно вписано ни в системы политического учета государств, ни в процессы принятия решений на масштабном уровне, ни в сферу рынка. Чтобы определенная сфера стала управляемой и продаваемой, необходимы не только концепции и методики, позволяющие говорить и размышлять о ней, но и способы определить ее количество, оценить, измерить и посчитать ее эффективность через стоимость²⁰. Измерение позволяет вычислить конкретную отдачу, которую индивидуумы и корпорации могут получить в различных сферах жизни благодаря потреблению и применению счастья. Это также придает товарам видимость достоверности и легитимности. Happify в этом смысле подается пользователям не как забава или развлечение, а с обещанием, что его эффективность научно обоснована. Так, Happify утверждает, что 86 процентов его пользователей продемонстрировали значительный рост счастья уже после восьми недель регулярного использования.

Предполагаемый положительный баланс между вложением и выгодой – еще одна из главных привлекательных сторон, с помощью которых наука и индустрия счастья так мощно внедрили и институционализировали счастье в сферах политики, потребления и организаций. Товары счастья обычно предлагаются в качестве дешевых, взаимовыгодных средств, которые приносят прямые выгоды как потребителям, так и третьим лицам, будь то в форме более эффективных способностей к преодолению трудностей и стратегий их недопущения и, следовательно, экономии денег на психологическом лечении для индивидуумов, или более крепкого психического и физического здоровья и, следовательно, экономии денежных средств для медицинских учреждений и страховых компаний, или более высокие уровни производительности труда, мотивации, включенности в задание и меньше уклонения от работы со стороны персонала и, следовательно, экономии для корпораций, занимающихся вопросами управления и человеческих ресурсов.

Самое главное, что успех такого рода приложений для самонаблюдения подчеркивает не только степень, в которой от человека требуется взять на себя ответственность за состояние здоровья и за чувство благополучия, но и то, насколько охотно люди соглашаются и получают удовольствие от ежедневного мониторинга и управления собой. Неудивительно, что такого рода приложения под предлогом повышения уровня счастья на самом деле являются инструментами для массовой слежки, в которых эмоции, мысли и сигналы тела используются в рамках масштабной статистики для составления профиля, исследования, прогнозирования и формирования поведения людей. Поражает, до какой степени люди готовы заниматься самонаблюдением в интересах крупного бизнеса. Это свидетельствует о том, что индивидуумы в неолиберальных обществах, особенно новые поколения, прочно усвоили мантру, что изучение и управление собственной жизнью и есть та жизнь, достойная затрат и того, чтобы ее прожить. Эта мантра, свойственная сегодня как неолиберальной этике, так и научному и популярному дискурсу о счастье, распространяется и направляется через подобные приложения, которые не только принимают это идеологическое требование как должное (и принимают как должное то, что пользователи уже принимают его как должное), но и превращают самонаблюдение в якобы безобидную игру.

Хотя эти приложения для самонаблюдения могут дать пользователям ощущение, что они полностью контролируют свою психическую и эмоциональную жизнь, то есть делают то, что нужно для здоровья и благополучия, мы утверждаем, что подобные приложения имеют тенденцию оставлять без внимания некоторые важные вопросы. Например, они скрывают тот факт, что побуждают людей к чрезвычайной озабоченности своим внутренним миром и заставляют их постоянно беспокоиться о том, как достичь более высокого уровня контроля над мыслями, эмоциями и телом. Темная сторона этих приложений заключается в том, что они способствуют появлению новых форм неудовлетворенности, связанных с ежедневной проверкой, мониторингом и корректировкой нашего внутреннего состояния. В этом смысле заманчивое обещание полного управления собой легко превращается в угрозу: отказ от постоянного самонаблюдения влечет за собой опасность стать несчастными и неуправляемыми личностями, которые недостаточно заботятся о себе.

Более того, эти приложения скрывают тот факт, что они овеществляют внутренний мир человека. Создается впечатление, будто они с хирургической точностью фиксируют и количественно оценивают психику пользователей, выворачивают их внутреннюю жизнь наизнанку, изображая

ее с помощью красочных картинок, цифр, схем и графиков. Но с помощью этих приложений индивиды скорее реализуют свою субъектность и идентичность вместо того, чтобы точно мониторить и управлять собой. Получается, люди не познают себя и не управляют тем, кто они есть на самом деле, а формируют себя в соответствии с определенными предположениями и требованиями к тому, как им следует думать, действовать и чувствовать. Это относится и ко второй рассматриваемой здесь характеристике: аутентичности.

Оставайтесь собой!

Аутентичность – один из основных компонентов в определении счастливой личности. В своей знаменитой книге «Становление личности: взгляд на психотерапию» гуманистический психолог Карл Роджерс дал определение аутентичности в довольно кьеркегоровской и экзистенциалистской манере: «Быть тем, кто ты действительно есть»²¹. Согласно Роджерсу, аутентичность заключается в выражении истинных чувств и мыслей, а не в представлении внешнего фасада одного отношения, в то время как на более глубинном или бессознательном уровне таится нечто другое»²². Процесс становления личности, таким образом, включает в себя два ключевых момента. Во-первых, он подразумевает осознание, что психологические проблемы проистекают изнутри и что они в основном являются вопросом личной перспективы: «Поведение предопределяется не органическими или культурными факторами, а их восприятием. Другими словами, решающим в определении поведения является перцептивное поле индивида»²³. Во-вторых, процесс становления личности подразумевает выявление тех компетенций и навыков, которые кажутся индивиду более аутентичными. Этот аспект был впоследствии развит Абрахамом Маслоу. В книге «Мотивация и личность» Маслоу заявил, что самореализация происходит в результате поиска и применения на практике того, к чему человек способен: «Если человек хочет жить в согласии с собой, музыкант должен заниматься музыкой, художник – писать картины, поэт – сочинять стихи»²⁴. Маслоу утверждал, что люди развиваются как личности, занимаясь тем, что у них получается лучше всего, т. е. развитие способностей и интересов ведет к психологически здоровой и полноценной жизни.

Позитивные психологи во многом опираются на гуманистический подход к аутентичности. По их мнению, аутентичность значит «представлять себя в подлинном виде и действовать искренне», «не притворяться» и «брать на себя ответственность за чувства и поступки»²⁵. Аналогичным образом позитивные психологи утверждают, что люди, действующие аутентично, достигают больших и положительных результатов «благодаря их сосредоточенности на том, что у них получается лучше всего»²⁶. Однако, в отличие от гуманистической психологии и других подобных культурных подходов, существовавших до нее, например, романтизма во второй половине XIX века²⁷, некоторые позитивные либеральные подходы к свободе и индивидуализму в конце XIX века²⁸, а также многие религиозные и нью-эйджевские движения в XX веке, особенно в США²⁹, позитивные психологи дают дальнейшее развитие понятию аутентичности и концептуализируют его как психологическую черту личности, рассматривая ее в эволюционистской и позитивистской перспективе. Они видят в ней постоянную характеристику, уходящую корнями в биологию и поддающуюся измерению, классификации и объективному описанию.

Аутентичность как черта характера

Популярное «руководство по здравомыслию» Петерсона и Селигмана является хорошим примером подхода позитивной психологии к аутентичности. Авторы утверждают, что существует набор из шести универсальных «добродетелей» и двадцати четырех «сильных сторон», которые, по их утверждению, универсальны и глубоко «укоренились в биологии в ходе эволюционного процесса, который отобрал эти аспекты совершенства как средства решения важных задач, необходимых для выживания вида»³⁰. Среди добродетелей и сильных сторон – «креативность», «настойчивость», «самоконтроль», «эмоциональный интеллект», «гражданственность», «лидерство», «надежда» и «духовность». По мнению этих авторов, конкретное и количественное сочетание этих добродетелей и сильных сторон определяет психологические особенности, которые выступают показателями аутентичности в каждом человеке. По мнению Петерсона и Селигмана, все эти добродетели и сильные стороны характеризуются, по крайней мере, тремя качествами. Во-первых, они должны удовлетворять человека, то есть давать ему чувство аутентичности, вселять уверенность и воодушевлять. Во-вторых, они имеют тенденцию приводить к желаемым результатам для тех людей, которые применяют их на практике. В-третьих, как психологические черты, они не зависят от времени и ситуации. Опираясь на эти особенности, позитивные психологи распространили идею, что люди от природы наделены определенным набором внутренних психологических характеристик, которые вызывают «особую манеру того, как их владелец ведет себя, мыслит и чувствует, и она является аутентичной и придает ему сил»³¹.

С этой точки зрения аутентичность представляется как важная черта, которую человеку необходимо развивать и проявлять в общественных и частных сферах повседневной жизни. Позитивные психологи предполагают, что чем более аутентичны люди, тем больше счастья они получат от окружения, отношений, выбора и любых начинаний³². Например, в личной сфере аутентичная жизнь преподносится как синоним психически здоровой жизни. В таком понимании аутентичность обеспечит человеку высокую самооценку и сильное чувство собственной эффективности, а также высокий уровень принятия себя, поскольку он не идет против своей истинной природы. И то и другое принято считать фундаментальными, психологическими буферами для защиты от потенциальной психической уязвимости и проблем в жизни. В социальной сфере аутентичность становится синонимом независимости и самостоятельности. Считается, что она присуща уверенным в себе людям, не боящимся показать свою индивидуальность и образ жизни. Аутентичные личности также считаются более надежными, поскольку они предположительно более «конгруэнтны» и «спонтанны», ведь они не прячутся за фасадом. В сфере труда аутентичность – синоним высокой производительности и успеха, так как аутентичные личности, предположительно, склонны выбирать задачи, к которым они естественным образом предрасположены и готовы.