Фабриканты чудес

Львов Владимир

В те времена, как видим, противоестественное сочетание «духов» с занятиями физикой, химией и другими реальными науками носило чисто внешний, непреднамеренный характер. Этим наукам духи были не нужны, равно как и духи не нуждались в поддержке со стороны физики и химии.

Еще меньше думали об этом в конце XVIII и в начале XIX столетий.

Сведенборг умер до изобретения паровой машины, до штурма Бастилии и великой буржуазной революции, перевернувшей феодально-крепостническую Европу.

Промышленный переворот, бурное развитие техники И естественных наук создали интеллектуальный климат, неблагоприятный для ясновидцев, телепатов и других представителей модернизированного шаманства. Характерен эпизод с Месмером. Когда этот австрийский авантюрист с врачебным дипломом объявился в конце XVIII века во Франции, карьера его была краткой. Месмер провозгласил открытие таинственного магнетического «флюида». «Флюид» невидимо истекал якобы из его, месмеровых, рук и

исцелял от всех болезней. Чудеса продолжались недолго. Вмешалась парижская Академия наук, создавшая проверочную комиссию с участием крупнейших ученых — Франклина, Байи, Лавуазье. Шарлатанство Месмера было разоблачено. Никакого «флюида», констатировала комиссия, в природе не существует. Отдельные случаи выздоровления нервнобольных в практике Месмера достигались с помощью внушения и самовнушения (иногда с погружением в гипнотический сон). То есть теми же средствами первобытной психотерапии, которые применялись знахарями и колдунами в дикарские времена.

Афера Месмера лопнула. [11]

Но проходит полвека, и в умственном климате Европы замечаются явственные изменения. Какие именно?

2

Выход на историческую арену рабочего класса и первые его бои за свое освобождение (чартисты в Англии, баррикады июня сорок восьмого года в Париже) изменили общественную атмосферу. В воздухе запахло грозой. «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма», — писали в 1848 году в Коммунистическом манифесте Маркс и Энгельс. «Буржуазия не только выковала оружие, несущее ей смерть, она породила и людей, которые будут сражаться этим оружием, — современных рабочих, пролетариев…»

11

Термины «внушение», «гипноз», «психотерапия» в конце XVIII века еще не употреблялись. В постановлении комиссии по делу Месмера говорилось о «воображении, действующем па чувства и через них на тело». Но смысл научной экспертизы месмеровских «чудес» именно такой, как сказано выше.

В арсенале идейного оружия, перед силой которого всегда трепетали реакционные классы, был и остается научный материализм и атеизм.

«Покорение сил природы, — читаем в Коммунистическом манифесте, — машинное производство, применение химии в промышленности и земледелии, пароходство, железные дороги, электрический телеграф… — какое из прежних столетий могло подозревать, что такие производительные силы дремлют в недрах общественного труда!» [12]

Но там, где новое общественное бытие, там и новое сознание. Престиж религии в умах народных масс осязаемо пал в середине XIX века. Авторитет материалистического естествознания неизмеримо вырос. Материализм, пусть пока еще в несовершенной механистической форме, завоевывал новую аудиторию, новые читательские массы. Атеистические сочинения Фохта, Бюхнера, Молешотта раскупались нарасхват. Они проникали и в сдавленную царизмом Россию, где бурлил самостоятельный поток боевой материалистической мысли. Петрашевцы, Герцен, Чернышевский и с ними революционные демократы шестидесятых годов были властителями дум молодого поколения.

12

К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч т. 4, стр. 429

В этой-то обстановке произошел поворот, о котором писал Владимир Ильич Ленин: «Наступил такой исторический момент, когда командующая буржуазия, из страха перед растущим и крепнущим пролетариатом, поддерживает все отсталое, отмирающее, средневековое. Отживающая буржуазия соединяется со всеми отжившими и отживающими силами, чтобы сохранить колеблющееся наемное рабство». [13]

Наступило время, когда попытки сомкнуть дикие суеверия первобытных времен с естественными науками приобрели сознательный и целеустремленный характер.

13

В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 23, стр. 166

–

ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ В МИРЕ ДУХОВ

БАРОН РЕЙХЕНБАХ И ДРУГИЕ

1. На сцене «од»

«Научная» проблема, которую поставил перед собой в 1849 году барон Карл-Эрнст фон Рейхенбах, вызвала некоторое удивление среди его коллег-химиков.

Работы Рейхенбаха в области органической химии касались до тех пор таких вопросов, как технология производства парафина и креозота (дезинфицирующее средство). Рейхенбах был, кроме того, собственником двух железоделательных предприятий и построил (в своей родной Баварии) первый большой завод для сухой перегонки

дерева.

И вот теперь новая — не имеющая отношения к сухой перегонке дерева — «проблема».

Святые на иконах и в скульптурах, заметил доктор Рейхенбах, обычно изображаются с венчиком (нимбом) над головой. Почему так? Согласно двухтомному сочинению аббата Рибэ «Божественная мистика», в основе этой традиции лежат сведения, что «лоб Моисея испускал ослепительные лучи». И что из кончиков пальцев девы Марии «струилось сияние». Точно так же п тело Иисуса Христа, как сообщается в евангелиях, ярко светилось в момент «преображения» на горе Фавор. Далее святой дух, если верить тем же источникам, снизошел на апостолов в виде языков пламени. Эти мифы и легенды, замечу, восходят к самым древним временам колдовства и шаманства. У племен, обитающих в бассейне Тихого океана (из группы островов Меланезии), например, сохранилось первобытное верование в «ману». «Ману» — это духи, выходящие из тела людей в вида светящихся струй или ореолов. Созерцать их, конечно, могут только избранные — колдуны, чародеи. С этим мифом историкам приходилось сталкиваться и в более поздние времена. Поклонники великого итальянского поэта Данте утверждали, например, что его голова светилась в минуты вдохновения. И даже подобный казус случился будто бы у такого далекого от поэзии и от святости деятеля, как Наполеон Бонапарт. Придворные хроникеры, во всяком случае, с восторгом излагали рассказ о том, как взятые Наполеоном в плен мамелюки (солдаты египетской конницы) пали ниц перед победителем. Моля о пощаде, они громко возглашали, что видят вокруг его головы такое же сияние, какое было у пророка Магомета!

Очень хорошо. И с юношеским азартом семидесятилетний химик переключает отныне свою лабораторию с парафина и креозота на таинственное сияние вокруг головы Иисуса, Магомета и Наполеона.

Здесь сразу же будет видно различие между двумя эпохами, о котором я говорил выше.

Тогда, за сто лет до Рейхенбаха, научное исследование сосуществовало рядом с мистическим бредом, никак в него не вторгаясь. Теперь — химические препараты, магниты, электроскопы и прочая лабораторная утварь нацеливались владельцем и оператором этой машинерии на ловлю призраков.

И результат? Результат, если исходить из книг, опубликованных бароном Рейхенбахом, состоял в грандиозном открытии, способном произвести переворот в науке, не меньший, чем труды Ньютона и Коперника.. [14]

Открыта, писал Рейхенбах, «новая мировая сущность — динамид, или од». Она «наполняет собой всю вселенную, переливается от одной вещи к другой, пронизывает камни и металлы, испускается кристаллами и магнитами, а также живыми существами, и в особенности теми, в которых бог вложил бессмертную душу…»

14

См., например, в русском переводе «Одо-магнетические письма, содержащие в себе изложение явлений и действий новооткрытой силы природы» Рейхенбаха. Перевод с немецкого, М., 1854

Как же был обнаружен этот вездесущий и всемогущий «од»? Очень просто. Он виден на глаз. Он «производит свет, иногда настолько яркий, что забивает собой сияние луны и даже солнца». Окраска одических лучей при этом двоякая — красновато-желтая на одном полюсе и синяя на другом. Ибо все предметы и организмы имеют два полюса. И я забыл еще упомянуть, что «од» проявляет себя не только на глаз, но и на вкус и па ощупь. «Один полюс дает приятно-кисловатое и освежающе-прохладное ощущение, а другой — терпкое и тепловатое…»

Надо отдать справедливость трудолюбию и энтузиазму престарелого барона. Испытаниям на «од», читаем в его книгах, подвергались сотни различных химических веществ, в том числе таких редких (по тем временам) и дорогостоящих, как соединения палладия, осмия, титана, платины, золота. Десятки образцов минералов. Кроме того, гальванические батареи, соленоиды, магниты, а также «куры, утки, кошки, собаки, лошади, телята»… Все они, заверял баварский химик, «обнаруживали одни и те же явления». Выяснилось, наконец, что «когда сам я нахожусь в темной комнате, голова моя окружена светозарным сиянием»… Великолепно. Но почему же, спрашивается, «все эти явления ускользали до сих пор от ученых исследователей?» Почему их не замечают в повседневном быту? Рейхенбах пишет, что сначала он сам не понимал, почему не только его собственные глаза, но и светочувствительная пластинка дагерротипа [15] не способны воспринять столь ослепительно яркие лучи. Но потом, слава богу, все выяснилось. Дело в том, писал Рейхенбах, что «для ода нет другой меры и реактива, кроме человеческого духа, да и то при особой его сенситивности (чувствительности. — В. Л.)…»

15

название старинных фотографических пластинок