Фацеции

Браччолини Поджо

штрихи, дающие иной тон всему. Слушатель или читатель

сейчас же понимает, что фантастика – просто литературный

30

прием. Она отличается от фантастики рыцарского романа тем,

что в нее не верят ни автор, ни его аудитория.

И действующие лица в этих реалистических рассказах

занимают такое место, какое им принадлежит в жизни города.

Вот женщина. В догородской литературе женщина – не реальная

женщина, чувствующая, радующаяся,

страдающая,

наслаждающаяся. Она окутана идеализирующим нимбом. Она

не живая, а выдуманная. Женщину феодального рыцарского

общества негде было наблюдать, а в общественном строю она

была незаметна. В городе женщина прежде всего равноправна.

Городское право уравняло женщину с мужчиной. В феодальном

обществе земля – единственный капитал, единственный титул

на социальную власть и политическое влияние. Поэтому землю

при наследовании делить нельзя. Отсюда – единонаследие в

виде майората или минората, из которого женщина исключена.

В городе капитал – деньги. Деньги делить можно, иногда

выгодно. И устранять женщину от наследования нет оснований.

Наоборот, бывает так, что замужество дочери создает очень

удобную хозяйственную комбинацию, например в цехе выдача

дочери за подмастерье. Женщина в городе равноправна

экономически. А экономическое равноправие не только находит

отражение в праве, но определяет быт. В таком именно виде,

свободную и равноправную, знает женщину городская

литература, в частности новелла. В ней женщина живой

человек, резко индивидуализированный, с бесконечно

разнообразной характеристикой.

А когда дело идет о представителях сословия или класса,

однообразное отношение к ним литературы подсказывается

чрезвычайно остро социальными мотивами. Например, рыцарь.

В эпоху первоначального накопления рыцарь горожанину всегда

враждебен. По разным причинам. Во-первых, рыцарь как раз в

это время переживает первую пору упадка, психологически

самую тяжелую, и старается грабежом уравновесить потери,

которыми награждает его экономическая конъюнктура. Объект

грабежа – всегда купец. А затем рыцарь имеет обыкновение,

которое горожанину тоже очень не нравится: он крепко следит

за тем, чтобы его крепостные крестьяне, которые тем ему

нужнее, чем хуже идут у него дела, не убегали в город. А городу,

опять-таки в это время, особенно нужны люди: он колонизуется,

привлекает к себе всяких людей. И не просто привлекает, а

приманивает. В городе крестьянина прячут от

розысков его

31

помещика, и если в течение года с днем помещик его не найдет,

он становится свободным: «городской воздух делает

свободным». А рыцарь своего крепостного ловит, ищет,

устраивает неприятности городу, который подозревает в

укрывательстве. Вот почему горожанин не любит рыцаря, и вот

почему рыцаря не любит городская литература. Крестьянин,

когда он оседает в городе, ускользнув от помещика, перестает

быть крестьянином, а когда он обрабатывает на оброке свой

участок, принадлежащий помещику, он – враг. Крестьянин

снабжает город хлебом, вином, мясом, фруктами и т. д.

Еженедельно, а потом и ежедневно он везет на городской рынок

свой товар. И, естественно, дорожится. Горожанам это не

нравится. Городская литература, угождая вкусам своих

потребителей, открывает в крестьянине то глупость, то

мошеннические наклонности, то обжорство, то жадность –

порою по нескольку из этих непохвальных вещей зараз.

Крестьянин почти всегда высмеян, и высмеян жестоко.

Духовенство тоже не пользуется симпатиями в городе. С

белым духовенством, представителем казенно-церковной точки

зрения, горожанин, который очень рано начал искать свою

собственную религию, независимую от ортодоксальной, был не

в ладах очень давно. Духовные наставления священника его

совсем не удовлетворяли. Поэтому плата за требы, которую тот с

него взыскивал, представлялась чрезвычайной и раздражала.

Сложнее были отношения с монахами. Несколько десятилетий

после Франциска Ассизского между миноритами и горожанами

отношения были хорошие. Францисканство пришло в город как

легальная смена ересям и само было так густо пропитано

элементами ереси, что горожане, искавшие в ересях исход

свободному и религиозному чувству, радостно его

приветствовали. Но как раз к тому времени, когда составляется

первый новеллистический сборник в Италии, «Novellino»,

гармония между горожанами и францисканством кончилась.

Францисканские монахи забыли к этому времени заветы своего

патрона. Обмирщение производило опустошительные набеги в

их рядах. Земные помыслы, земные прельщения овладели ими.

Нищенствующие монахи превратились в «волков», которые не

только нарушали чрезвычайно неприятным образом бытовую

семейную гармонию, но и наносили прямой материальный