Фаэрверн навсегда
Шрифт:
За поворотом открылся вид на уединенную долину, где, на излучине реки стоял небольшой городок. Назывался он Кардалена, состоял из почти двухсот дворов, чьи хозяева в основном зарабатывали продажами овечьей шерсти и шкур. Туда-то мы и отправились чтобы заночевать и поискать сведений о человеке, которого отец назвал Безногим Ризом. За время пути я успела рассказать Викеру о судьбе Асси, умолчав самое главное — то, ради чего она нужна была Файлинну, зато отметив странное совпадение в наших с ней судьбах.
Внутри добротных каменных стен со сторожевыми башнями обнаружился
— Зачем разбираете? — спросила я, кинув одному из трудяг, молодому парню, монетку.
— Приказ из столицы пришел, — охотно ответил тот, радуясь перерыву. — В соседнем городе у стекольщиков заказали изображение Единого, скоро привезут.
— А это куда? — я кивнула на аккуратно прислоненные друг к другу обрезы цветного стекла, которые мальчишка-помощник укутывал мешковиной.
— Известно куда — в пропасть скинем, и дело с концом! — проворчал старший из напарников.
Как ни больно мне было видеть пустующее, словно выколотый глаз, круглое оконце Храма, про себя порадовалась такой откровенной лжи — зачем вынимать, упаковывать и аккуратно складывать стекло, которое отправится в пропасть? Проще разбить на месте, да подмести осколки, чтобы не поранили прихожан. Нет, новую веру в Кардалене не приветствовали!
— Подскажи, добрый человек, — не отставала я, — а где здесь можно переночевать недорого и вкусно покушать? Ну и новостями разжиться…
Мастеровые переглянулись.
— Езжайте по этой улице до конца, потом направо вкруг рыночной площади. Аккурат рядом со школой будет постоялый двор для приезжих купцов. Называется ‘Полный бурдюк’, хозяйка добрая женщина и готовит вкусно.
Бросив еще монетку, ударила пятками свою лошаденку. Покосилась на Викера. Паладин на протяжении разговора не сказал ни слова и даже, кажется, старался не смотреть на Храм.
Пусто человеку без веры…
Отчего-то мне захотелось погладить его по щеке, прямо здесь и сейчас, но я сдержалась. Не знала, как он на людях воспримет мою ласку. Да, он открылся мне совсем с другой стороны, этот Воин Света, там, в горах, где мы были только вдвоем. Оказывается, у него была обаятельная улыбка, заразительный смех и нежные, умелые губы, которые дарили мне блаженство. Но сейчас, мрачный, замкнутый и высокомерный, он более чем когда-либо выглядел паладином Его Первосвященства.
Постоялый двор был добротным и основательным. Удачное расположение — на перекрестке главных городских улиц, рядом с рыночной площадью, — залог успеха. Хозяйка, которая назвалась матроной Аделью, полная, пышущая здоровьем и энергией красивая женщина, властной рукой управляла и ‘Полным бурдюком’, и большим семейством, состоящим из мужа, троих сыновей с женами и детьми, и дочки-последыша пяти лет отроду. Все, кроме старшего сына, гоняющего отары в горы, работали в заведении маменьки, поддерживая
В зале было полно народу. Близился ярмарочный день, и торговцы, прибывшие из соседних поселений и городов, шумно здоровались друг с другом. Они явно приезжали сюда не первый раз и были знакомы.
— А мне все одно, кому из богов верить, лишь бы винишко продавалось! — громко хвастал за соседним столиком один из торговцев. — Я им, богам то есть, за все благодарен, за рождение там, силу в руках, но продажи вовсе не зависят от того, чей символ повесят на Храме!
— Ерунду ты говоришь, мил человек, — ответил ему из-за другого стола пожилой купец в богатом кафтане, — нельзя за раз уничтожить то, во что наши прадеды и прапрадеды еще верили! Тому, кто эти… реформы задумал, отольется еще, вот увидишь!
Слово ‘реформы’ старик произнес, как будто это было неприличное слово, которое он вынужден говорить при детях.
— Точно! — поддержал третий, молодой купец. — Слухи ходят, что в столице люди среди бела дня пропадают с улиц! Не к добру это! А ну как и у нас начнут?
— Да у нас где им пропадать, людям-то? — подала голос из-за трактирной стойки хозяйка. — Разве конь на откосе оступится чей, или овца с обрыва сорвется! Свои все тайные тропы в горах знают, а приезжие, вроде вас, с дороги ни шага, особливо, ежели опытные!
— Дык по вашим дорогам, уважаемая Адель, и при свете ехать опасно! — хохотнул какой-то бородач у стены. — Надысь проезжал Кардаган, так чуть было каменюку макушкой не словил. Лошадь шарахнулась, еле удержал на краю, Великая Мать помогла, не иначе!
Трактирщица вздохнула.
— Лукавить не буду, почтенный, прав ты насчет Кардагана. Там надо верхушку горы срывать, чтобы обвалов на дорогу не было, а для того надобно магов из столицы выписывать. А откуда у нашего городишки такие деньги? Ладно хоть, лет двадцать пять назад, после той трагедии, Голова распорядился склон очистить от крупных камней да сетями укрепить, а не то каменюка твоя крупнее лошади бы оказалась!
— Это какая трагедь? — уточнил пожилой купец. — Когда карету с людьми в пропасть камнепадом сбросило?
Вспомнив метрику Асси, я едва не вскочила на ноги, но тяжелая рука Викера, опустившаяся на плечо, удержала меня.
— Она самая, дядь Сём, она самая, — покивала трактирщица. — Жалко было, ужасть! Особенно женщину с мальчонкой! Поломало их страшно! Да и поток тела побил. Когда доставали, уже и не опознать, только по одежде да размерам и ясно, где — кто!
Закрыв глаза, читала коротенькую молитву, пытаясь заставить себя дышать ровно, а возбужденный румянец — уйти со щек. На душе было стыло, будто некто открыл дверь в прошлое и потянуло оттуда сыростью и холодом могильной земли. Вот так выглянет неожиданно прошлое из-за какого-нибудь угла, и покрываешься мурашками, словно страшную сказку услышал!