Факап
Шрифт:
впереди свет
жёлтый золотой
медовый
прощайте что-ли
извини, лена
29 мая 78-го
Лена Завадская нажала кнопку на левом подлокотнике. Окно посветлело, и стал виден покатый склон холма, поросший курчавыми деревцами, выглядывающий из-под него язык залива и белые
— Искупнуться бы, — вздохнул Горбовский, отрывая голову от подушки. — Вот так взять и искупнуться.
— Искупаться, — поправил стоящий у окна Комов. — И потом, тебя же не вытащишь.
— Люблю воду, — согласился старик. — В ней легко. И приятно. Вот если б не солнце.
Григорянц привстал, оправил безрукавку. Летом он носил её на голое тело. Лена невольно засмотрелась на его плечо, покрытое идеально ровным загаром.
— У меня особое отношение к радиации, — вздохнул Горбовский, оторвав голову от подушки. — Я её чувствую. Кожей.
— Я тоже чувствую, — сказал Комов, повернув к нему красное, обожжённое космосом лицо. — И мне сразу кажется, что иду на "Хиусе" и реактор пошёл вразнос.
— Ты не ходил на "Хиусе", Гена, — заметил Горбовский.
— Не ходил. Но мне так кажется. От этого я начинаю нервничать. А зачем?
— И то верно, — согласился Горбовский. — Что у нас дальше, Евгений Маркович?
Славин близоруко прищурился, читая строчки на панельке.
— Пятнадцатого мая, — сказал он, — супремальная подсистема СЕН зафиксировала случай эпсилон-деритринитации в экватории ЕН-706. Космическое тело вошло в подпространство на легенных ускорениях. Вероятная точка выхода — выше галактического диска. Насколько — неизвестно. Предполагаемое время возврата — от двухсот лет и более.
— И что же это было? — спросил Комов.
— Скорее всего, "Призрак" девятой модели, — сказал Евгений Маркович.
— Позвольте, м-м-м, они разве не сняты с производства? — подал голос Валентин Петрович Завадский, пытаясь быть полезным.
— Сняты, — подтвердил Сикорски. Голос у него был высокий и хриплый. — С производства. И что?
Он сидел верхом на стуле, как в седле, обняв руками спинку. Белая рубашка расстёгнута на две пуговицы. Знаменитый чёрный пиджак догудбайной фирмы "Маркс и Спенсер" висел на одном плече, но почему-то не сваливался. Ещё один рудин чёртов секрет, устало подумала Завадская.
— Как думаете, коллеги, на сколько он нырнул? — спросил Горбовский.
— Лет на триста, — предположил Григорянц.
— Почему на триста? — без интереса спросил Комов.
— Чтобы с нами не пересекаться, — Арам Самвелович почему-то покосился на Горбовского.
— Тогда на пятьсот, — сказал Славин. — Ну, чтоб с гарантией.
— Ещё у него там были намёки, — вспомнил Григорянц. — На золотой свет. Может, его забрали? Ну эти, как их там. Лаксиане?
— В таком случае мы о нём больше не услышим, — рассудительно сказал Комов.
Лена не выдержала. Ей было душно, страшно и стыдно за свой страх.
— Простите, коллеги, — сказала она решительно, —
— Прекрасная мысль, — оценил Горбовский. — Так ради чего мы сюда пришли? Я пришёл... назовём это совещанием... исключительно по вашей просьбе, Лена. Геннадий Юрьевич — по моей. Арам Самвелович и Евгений Маркович были приглашены Геннадием Юрьевичем, если я ничего не путаю. Что здесь делает Рудольф, я не знаю. Но если он здесь — значит, так надо...
Сикорски вежливо осклабился. Его огромные уши чуть шевельнулись.
— А Валентина Петровича позвали вы, — закончил Горбовский. — Зачем вас позвали, Валентин Петрович?
Завадский поднял на него испуганные глаза.
— Э... гм... это вы меня спрашиваете? — пробормотал он.
Архивариусу было неуютно, неловко — как любому человеку не на своём месте. Валентин Петрович очень хорошо знал своё место. Оно было в архивах. А не здесь, среди всех этих людей. О которых ему доводилось читать в тех же архивах. Но в архивах лежало прошлое. Здесь делалось будущее. Чужая, опасная стихия.
— Именно, — сказал Горбовский. — Вы же знали, зачем сюда идёте?
— Э-э... Лена попросила... Наверное, для каких-то консультаций? — предположил он.
— Я попросила своего дядю сопровождать меня... — начала Завадская, но Горбовский её перебил.
— Лена, Лена! Ну что такое? Вы не меняетесь с пятилетнего возраста. Помните, я вам говорил: не перебивайте старших? Валентин Петрович вам в отцы годится. Так значит, для консультаций? — он снова посмотрел на архивариуса. — В таком случае проконсультируйте нас. Зачем мы здесь и чем нам заняться дальше?
Завадский собрался с духом. Мысленно сказал себе, что не позволит над собой глумиться. Подумал о Лене, которая на него надеется. Попробовал представить себе, что вокруг сидят студенты. Ничего не помогло. Тогда он просто открыл рот и начал говорить.
— Насколько я понимаю, — сообщил он лекторским голосом, — будут приниматься решения. Перед принятием решения необходимо, во-первых, чтобы все заинтересованные стороны получили всю значимую информацию по вопросу. Потом — рассмотреть видение проблемы, которое может отличаться. Желательно, чтобы стороны точно и определённо обозначили свои интересы. После чего, м-м-м, — он потёр лоб, вспоминая формулировки.
Горбовский, лёжа на спине, сделал вид, что аплодирует.
— Прекрасное изложение! — сказал он. — Лена, вы привели с собой ценного специалиста. И мы, несомненно, последуем рекомендациям Валентина Петровича. Но не сразу. Потому что я так и не услышал, зачем же вы всё-таки нас здесь собрали. Так зачем, Лена? — он посмотрел на Завадскую очень внимательно.
Лена взгляд выдержала.
— Немного не так, Леонид Андреевич. Я хотела встретиться с вами лично. Чтобы просить за мужа. Якова Вандерхузе, сотрудника КОМКОНа. Ставшего недавно членом Мирового Совета благодаря вашей протекции. Который был арестован без предъявления обвинений и помещён в вашу секретную лабораторию. О чём меня, кстати, известили только через трое суток.