Факел Новороссии
Шрифт:
Я понял, что мной будут пытаться манипулировать и выпытывать информацию. Поэтому я решил и впредь не сотрудничать со следствием. Из СМИ я узнал, что произошло в Донецке. Из телевизионных репортажей понял, что мои соратники по Народному ополчению Донбасса продолжают борьбу. Приятно было увидеть по телевизору своих соратников по борьбе. Узнал в штурмующих, что показали по ТВ, Мирослава Руденко, Рому Соколенко и многих других из нашего Народного ополчения. Сперва-то в тюрьме думал, что это работали «зеленые человечки», что Россия послала отряд. Но нет, потом узнал — сами сработали. Правда, сколько наших потом погибнет на войне!
В начале апреля киевское СИЗО СБУ было уже заполнено полностью.
Тогда же впервые услышал о легендарном ныне Стрелке — Игоре Стрелкове. Украинское телевидение из кожи вон лезло, чтобы найти доказательства «российской агрессии», тех самых «вежливых зеленых человечков». Поминали и мою супругу, приводили ее телефонные разговоры с соратниками. Мол, рука Москвы! А Катя просто с активистами разговаривала. Видел я и «разоблачительную» передачу обо мне и о Кате. Естественно, три короба лжи и перевираний. Кулаки оставалось только сжимать: смотришь на этот шабаш — и ничего сделать не можешь…
В моей душе появилось самое главное чувство, которое бывает в заключении: чувство надежды. Избиения и моральные издевательства прекратились, стало легче. Появились ручка и блокнот, я стал записывать.
Для меня это означало огромное облегчение тюремного режима. Даже в изоляторе я чувствовал, какое потрясение испытывает хунта. Смотреть украинские телеканалы трудно (это еще та шиза), но, фильтруя информацию от пропаганды, все равно получаешь картину происходящего и делаешь выводы.
Со мной сразу же стали говорить мягче. Стали склонять к тому, чтобы я шел на переговоры, становясь ее стороной. Меня пробовали «умягчить». Сделать так, чтобы я уговарил своих ребят в Донбассе отдавать оружие в обмен на те или иные уступки. Войны-то ведь в Киеве тогда боялись, команды на нее из США явно не поступило. Помню, как они просили меня повлиять на Народное ополчение Донбасса. Мол, пускай твои ребята отдадут хотя бы пистолеты.
Выглядело это так: приехал со мной разговаривать в тюрьму сам начальник Главного следственного управления Василий Вовк. Завел разговор: дескать, твои бойцы захватили в Донецке оружие. Взяли оружейный парк местного отделения СБУ. (С этим оружием позже они примкнули к Стрелкову.) Может, часть «зброи» они могут отдать? Мы ведь, сказал Вовк, переговоры хотим вести, но не понимаем — с кем? Давай через тебя их поведем. Покажи, что ты — не абы кто, а субъект переговоров.
Разговор этот состоялся в кабинете начальника СИЗО. С глазу на глаз. Восьмого или девятого апреля — точно не помню.
— Ну, и как я буду вести переговоры из тюрьмы? — поинтересовался я у генерала Вовка.
Тот протянул мне мобильный телефон, а из трубки голос:
— Паша, это Арсен Горловский, — я знал кто это, хотя и не был знаком с ним. Бандит. Человек, близкий к Ринату Ахметову и другим представителям криминальной олигархии Донбасса. Разговор был такой: мои соратники отдают часть оружия, а меня за это отпускают на свободу. И я могу вести переговоры с Киевом. Я думал недолго. Созвонился со своими. Говорил с Сергеем Цыплаковым. Узнал о взятии эсбеушного ружпарка, как говорится, из первых рук. Благо, трофеи брали мои ребята (Народное ополчение Донбасса).
Ну, у ребят оружия уже хватало. В арсенале донецкого СБУ взяли всего 47 автоматов и 55 пистолетов. А мне нужно было выбраться из тюрьмы. Излагаю Цыплакову идею: если отдать часть пистолетов, вы меня вытащите отсюда. Сергей собрал ребят и обсудил идею. В общем, решили идти на обмен.
И решили даже эксперимент провести. Согласился:
Но на свободу мне тогда выйти не удалось. Буквально на следующий день силовое крыло Народного ополчения и Игорь Стрелков со своей группой захватили половину области. Мы тогда дали команду всему наработанному активу в городах Донетчины присоединяться к Стрелкову! Передал своим: ребята, я за свободой не гонюсь, сейчас надо брать города и территории, промедление смерти подобно. Действуйте исходя из обстановки. Дело важнее, чем моя личная судьба.
И пошли захваты в городах Донецкой области.
Вот как об этом вспоминает сам Игорь Стрелков.
«…До захвата ОВД (Славянска 12 апреля 2014 г. — Ред.) в нашем распоряжении было 62 автомата АК-74 (52 + 10, которые протащили через границу для вооружения местных), 52 ПМ (по числу бойцов „крымской роты“) + около десятка охотничьих нарезных стволов и полтора-два десятка всяких гладкоствольных ружей-обрезов — у местного ополчения. Далее ополчение пополнило арсенал за счет разоружения части разведроты 25-й аэромобильной бригады, а спустя сутки — и колонны, заехавшей в Краматорск: в общей сложности около 70 стволов автоматического оружия (автоматы и ручные пулеметы), около 15 РПГ-22 и РПГ-26 плюс 6 бронемашин („Нона“, 1– БМД-1, 1– БМД-2, 3 — БТРД), захвачены были также ПЗРК „Стрела“ (6 пусковых устройств и не помню сколько точно ракет — ими были сбиты вертолеты во время первой атаки на Славянск 2 мая) и ПТУРСы „Фагот“ (3 штуки, именно первым пуском „Фагота“ был уничтожен взлетавший вертолет на военном аэродроме в Краматорске)…» [12]
12
http://colonelcassad.livejournal.com/2113500.html
Я же продолжал сидеть за решеткой. Но мне стали доступны книги. Их каталог можно было изучить в камере и сделать заказ. В тюремной библиотеке обнаружился Джек Лондон. Ох, как же я люблю Джека Лондона! Рассказы о настоящих мужчинах, какими они должны быть в моем представлении. Бесстрашными, ответственными, стойкими ко всем невзгодам и ударам внешнего мира. Я перечитал все, что было. Образы суровых и амбициозных золотоискателей, уходящих на Север, превозмогавших себя в нечеловеческих трудностях. Способность Лондона передавать в своих рассказах величайшее напряжение воли к жизни была мне очень кстати. Творчество Лондона в тюрьме очень спасало, оно питало волю к жизни, помогало собраться с силами и приспособиться к новым условиям, чтобы жить, жить, жить…
На мое удивление, обнаружились в той библиотеке философские «Опыты» Монтеня, и я с удовольствием перечитал, «проглотив» книгу за два дня. Прочел и «Педагогическую поэму» Макаренко.
Побывав за решеткой, могу сказать, что в тюрьме не надо заморачиваться мыслями и надеждами. Там надо просто жить. Без всяких надежд, угрызений и разочарований. Просто жить. Жить и все. Находить удовольствие в том малом, что доступно там: луч солнца, пробивающийся сквозь решетчатые заслоны, влага от дождя на прогулке, рукописные письма супруги, которые приносил адвокат… И еще одну вещь я понял ясно. Все в жизни происходит неспроста. Каждая трудность, каждое испытание делает человека сильнее и крепче. И если ты не сломался при этом — значит, стал лучше, превзошел сам себя. А это самое главное — превосходить себя вчерашнего.