Факел смерти
Шрифт:
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
МАРАФОН
ГЛАВА 78
Потрясенный Найт не мог двинуться с места. Подобно многим, он, окаменев от ужаса, смотрел и слышал, как Мидахо корчится на дорожке, стонет и кричит от боли, пытаясь дотянуться до своих обожженных, изуродованных ног.
Спринтеры остановились, оглянувшись, и застыли, не веря своим глазам, глядя на окровавленное тело на первой дорожке. Неистово-яркое металлическое пламя тут же погасло. От расплавленных остатков
К воющему камерунцу и судьям, раненным раскаленной шрапнелью, уже бежали врачи.
— Задержать всех, кто занимался этими стартовыми колодками! — заорал Лансер в передатчик, едва сдерживаясь. — Найти судей, арбитров, всех! Задержать! Изолировать!
Вокруг зрители начинали приходить в себя. Кто-то плакал, кто-то проклинал Кроноса. Многие устремились к выходам. Волонтеры и охрана призывали сохранять спокойствие.
— Могу я выйти на поле, Джек? Майк? — спросил Найт.
— Ответ отрицательный, — сказал Джек.
— Второй тоже отрицательный, — бросил Лансер. — Скотленд-Ярд уже приказал оцепить арену, там сейчас будут работать взрывотехники.
Найта охватила ярость при виде того, что сделали с Мидахо и с Олимпиадой: втянутый в планы сумасшедшего, зародившиеся в гнилом мозгу какого-то выродка, молодой парень пострадал ни за что. Найту было все равно, в чем Кронос собирался обвинить спринтера: Мидахо ни при каком раскладе не заслуживал того, чтобы лежать обгоревшим на беговой дорожке. Он должен был смести соперников и первым прийти к финишу, вписав свое имя в золотую книгу спорта. А сейчас его клали на носилки.
Зрители на трибунах зааплодировали, когда врачи повезли камерунца к ожидавшей машине «скорой помощи». В бинокль Найт видел, что, несмотря на капельницу с обезболивающим, бывший мальчишка-солдат корчится от невыносимой боли.
Найт слышал, как вокруг повторяли — Лондону больше никогда не доверят принимать Игры, и заходился от бешенства, понимая, что Кронос добьется своего и соревнования свернут. Но какой-то циник сказал — Олимпиаду в жизни не отменят. Он-де читал в «Файнэншл таймс», что если на словах спонсоры Игр и телекорпорации в ужасе от преступлений Кроноса, про себя они приятно удивлены круглосуточными репортажами с места событий и неослабевающим вниманием публики к подробностям расследования.
— Рейтинги Лондона-2012 самые высокие в истории, — говорил он. — Не среди Олимпиад, а вообще. Ничего не отменят, вот увидите.
Найт не успел это обдумать, потому что из крытого прохода выбежал Боулт с камерунским флагом, увлекая за собой участников несостоявшегося забега. Они бежали за машиной «скорой помощи», скандируя и жестами призывая зрителей подхватывать:
— Мидахо! Мидахо!
Оставшихся на стадионе охватило воодушевление: одни, плача, выкрикивали «Мидахо», другие слали проклятия Кроносу и Фуриям.
Несмотря на медиков, окружавших носилки, несмотря на невыносимую боль и лошадиную дозу обезболивающего, Мидахо услышал и увидел, как поддерживают его товарищи и болельщики. Прежде чем носилки поставили
При виде этого трибуны бешено зааплодировали. Мидахо покалечен, но не сломлен, обожжен, но держится как солдат. Возможно, он больше не выйдет на беговую дорожку, но волю спортсмена и дух самой Олимпиады победить невозможно.
ГЛАВА 79
Борясь с дурнотой, Карен Поуп глотала антацид и с ужасом наблюдала по телевизору, как медики забирают мужественного камерунца в машину «скорой помощи». Курьера с очередным письмом в холле редакции поджидали детективы Скотленд-Ярда в надежде оперативно узнать, где было передано письмо.
Поуп не интересовало, что Кронос написал о Мидахо. Ей было все равно. Подойдя к редактору, она сказала:
— Финчи, я увольняюсь.
— Черта с два! — отрезал Финч. — О чем ты говоришь? Это же тема, о которой всю жизнь мечтать можно! Пользуйся случаем, Поуп. Ты пишешь блестяще.
Поуп зарыдала.
— Я не хочу ею пользоваться, не хочу помогать убивать и калечить людей! Я не для этого шла в журналистику!
— Ты никого не убиваешь и не калечишь, — возразил Финч.
— Но я же помогаю убийцам! — закричала журналистка. — Мы уподобились тем, кто опубликовал манифест Унабомбера! [4] Мы соучастники преступления, Финч! Я содействовала убийству, а я так не могу. И не стану!
— Мы не содействуем убийствам, — возразил Финч. — Мы пишем хронику убийств, как когда-то репортеры с Флит-стрит писали о Джеке-Потрошителе. Ты не помогаешь преступникам, а разоблачаешь их. Это твой долг, Поуп. Твоя обязанность.
4
Прозвище Т.Д. Каминского, американского террориста, рассылавшего взрывные устройства по почте.
Журналистка смотрела на него, чувствуя себя маленькой и беспомощной.
— Почему я, Финч?
— Не знаю. Может, со временем выяснится. Не знаю.
У Поуп не осталось сил спорить. Она отошла к своему столу, рухнула на стул и опустила голову. Сразу запищал айфон, уведомляя о входящем сообщении.
Поуп шумно выдохнула, увидев, что Кронос прислал ей электронное письмо с приложением. Ей захотелось швырнуть айфон об пол, чтобы разлетелся на куски, но в голове засели слова редактора про моральный долг и разоблачения.
— Новое письмо, Финч, — боязливо проговорила она. — Кому-то надо спуститься и сказать Скотленд-Ярду, что курьера не будет.
Финч кивнул:
— Я схожу. У тебя час до дедлайна.
Поуп колебалась, но злость придала ей смелости, и она открыла приложение.
Кронос ожидал, что Мидахо погибнет на беговой дорожке.
В письме он называл «убийство» наказанием за гордыню, тягчайший из всех мифологических грехов. Надменность, тщеславие, гордость и вызов богам — таковы были обвинения, предъявленные Кроносом Мидахо.