Факел
Шрифт:
– Вот и хорошо. Передаю вам музыкальный привет, сами знаете, от кого…
В наушниках зазвучала печальная мелодия флейты, в сопровождении гитары. Морозов похолодел – он подумал о близких, которым было плохо… вдали от него…
– Что-то случилось? С ними, да?…
– Все хорошо, – успокоил голос. – Вы благоразумны и они… живы…
Александр смотрел отстраненно на убегающие назад островерхие крыши домов, автомобили, полупустые перекрестки и почти физически чувствовал боль и
Плавчий повернулся к нему и замер, увидев его напряженную спину. Славка тоже посмотрел через плечо и отвернулся, понимая, что командиру пришла какая-то нехорошая весть.
– Паша… – через силу произнес Морозов. – Офицера нужно везти в военный госпиталь. Славка сядет, и там обсудим, что делать.
– Хорошо, – ответил Вельяминов. – Костя Валов хорошо держится, но я тоже подумал – не было бы заражения.
Вертолет опустился на площадке возле здания Объединенного командования и Славка, спрыгнув на поле, побежал в пункт зарядки – узнавать об очереди.
Подкатил фургон, задние двери распахнулись, и ребята выбрались на волю. Валов спустился, держа раненную руку на отлете.
Морозов уже взял себя в руки.
– Молодцы, ребята! – сдержанно похвалил он. – Отличная работа. Командование благодарит за службу! Все участники представлены к награде, а Константин Валов получит еще и нашивку за ранение.
Подкатил медицинский фургон, санитары уложили раненого и уехали.
– А теперь отдыхать! – скомандовал Морозов. – Тут недалеко офицерская гостиница.
– Да ну еще! – запротестовали ребята. – Нам в вертолете хорошо. Такая компания подобралась… Будешь нам играть и петь, Морозов! Попробуй только отказаться…
– У меня руки к пулемету прикипели, – ответил Александр. – Только гашетку могу жать и все. А вы меня струны дергать заставляете.
– Ты посмотри – отказывается, – захохотал Валерка. – Ну-ка, живо лезь в вертолет!
Ребятам-то, зачем знать, что меня гнетет? – подумал Морозов. – Я для них пример для подражания. Если покажу, как мне плохо – все скиснут, плохо будет всем…
– Мне нужно принять ванну, – сказал он капризным голосом, – выпить рюмочку ликера.
Подталкиваемый ребятами, он взобрался внутрь.
– Душно здесь, – сказал командир, сморщив нос. – Помещение нужно проветрить.
Плавчий сунул ему гитару.
– Распеться нужно, сначала, – сказал Александр, отстраняя инструмент. – Ми-ми-ми-иии… М-э-ээ! И-и-ии-и – иа! Ко-ко-ко-ко! Кря-кря-кря! Уи, уи, уи, мадам! Пее-тя, рас-шну-руууй мне боо-тии-но-чки, пожалуйста, и тааа-поооо-чки принеси.
Чернов укоризненно посмотрел на Морозова и покачал головой.
– Это ппп-рррр-иии-кааа-зззз!
Валерка принес тапочки Морозова
– Горло болит, – ответил Александр, – все время на ветру, не мудрено и простыть. Сегодня песен не будет.
Валерка присел на корточки и стал расшнуровывать ему ботинки.
– Присесть бы на что-нибудь, – попросил Морозов. – Ноги болят – стоять не могу.
– Опять комедия начинается, – сказал Котов. – Что вы с ним цацкаетесь?
Морозов сердито посмотрел на него и сказал:
– Грубый мальчик гадкие слова мне говорит. Я отказываюсь петь в атмосфере презрения к моему певческому таланту. Пусть он покинет зрительный зал. Капельдинер, выведите его, пожалуйста!
– Котов! – воскликнул Валерка. – Сбегай в столовку, бананов принеси и узнай, может винцо сладенькое хорошее у них есть?
– С медалями должна быть бутылка, – надменно сказал Морозов. – Всякую дрянь, можете пить сами…
Чернов пододвинул ему шезлонг, Морозов опустился на мягкое сиденье, откинулся и зевнул.
– Спать охота! – сообщил он. – Я, пожалуй, часика два сосну, вы уж не мешайте разговорами…
Чернов дернул его за ухо.
Морозов покосился на него и сказал:
– Грязными лапами и на чистый мундир. Ты руки, когда мыл?…
Прибежал Котов и сунул Морозову бутылку с длинным горлом и золотой наклейкой на днище. Александр посмотрел жидкость на свет – бутылка была непрозрачной, откупорил, понюхал и сделал глоток. Лицо его исказилось, он принялся надсадно кашлять, держась за горло.
– Знатный клопомор! – заявил он, сиплым голосом. – Я таким садовых вредителей обрызгиваю. Дохнут за милую душу!
Чернов схватил бутылку, но Морозов, отодрал его пальцы и сказал:
– Так уж и быть – я отравлюсь! – и сделал большой глоток. – Помирать, так с музыкой!
Он взял гитару.
– Позвони-ка ты, Паша, в больницу, – неожиданно серьезно сказал он, – узнай про Костю.
Вельяминов взглянул на командира и взялся за визифон. Минут пять он негромко разговаривал, потом сказал:
– Десять дней его продержат – рана глубокая. Ничего важного не задето и это хорошо.
– Так, – сказал Морозов нормальным голосом. – Слушайте меня очень внимательно. В нашем задании есть вторая часть, которую я вам не сообщал – считал, что мы все избежим исполнения. Сегодня мне напомнили, что это время все-таки настало. Здесь, в Кенигсберге, почти под всем городом, находится лабиринт ходов – в земле. От нас требуют найти вход в него, войти и разведать дорогу к большому складу оружия германских фашистов. Что нас там ждет, какие опасности – мне неизвестно. Не знают этого и наши непосредственные начальники.