Фактор внешности
Шрифт:
— Что вам угодно?
— Я Чарли, друг Барта. Он просил меня заехать.
— Просил? Подождите минуту.
Она хлопнула дверью. Я подождал несколько минут и снова начал звонить.
Открыла мне эта же девушка.
— Входите, пожалуйста.
Восточная музыка громко играла в одной из комнат. Красотка провела меня в основное помещение студии и оттуда в подвал. Высокая девушка танцевала обнаженная со змеей на фоне большого бумажного экрана.
Барт был чем-то недоволен.
—
— А у вас есть еще мышь или крыса? — спросила танцовщица.
— Ей что, одной крысы недостаточно?
Он выключил камеру, повернулся к ассистенту и тут увидел меня.
— Чарли, дорогой мой! — Барт заключил меня в объятия. — Они отпустили тебя! Я так и подумал, они не посмеют тебя держать. Как тебе нравится моя новая ассистентка Минг? Минг, это Чарли.
— Мин, а не Минг, — поправила его девушка.
— Не важно, — отозвался Барт. — Черт побери, здорово же тебе досталось! Выглядишь скверно.
— Ничего, жить буду, — рассмеялся я.
— Да, раз уж ты выстоял против смертельного пенальти, — подхватил он.
Я посмотрел на девушку и подумал, что она очень напугана.
— Чарли только что из тюрьмы, его засадили туда по обвинению в убийстве с отягчающими обстоятельствами. — Барт расхохотался, а девушка кинулась вон из комнаты. — Принеси нам капуччино! — крикнул он ей вслед.
— Ты смонтировал фильм? — спросил я у него с тревогой.
— О, фильм! — Барт развел руками. — Прости…
У меня сердце защемило от беспокойства, ведь эта съемка — единственное доказательство моей невиновности.
— Что значит «прости»?
— Немного неудачное освещение. Милая сценка, но я сомневаюсь, что «Хастлер» его купит, несмотря на участие в нем Зули Стюарт. Им нужно более высокое качество.
— Но сам фильм получился?
— О да, но очень неаккуратно, — Барт продолжал мучить меня неизвестностью, — грубоватая работа. Я думаю, тебе надо было воспользоваться помощью профессионала при съемке. Но не волнуйся, у всех так. Я тоже не могу за всем уследить, поэтому и пользуюсь услугами Роджера. — Он кивнул на ассистента, настраивающего свет. — Чарли, это Роджер.
Роджер кивнул мне в знак приветствия.
— А это… назовите мне еще раз ваше имя.
Обнаженная танцовщица накинула халат и улыбнулась мне:
— Привет, я Ева.
— Не пугайся, крошка, он не настоящий убийца. И вообще душка.
Барт повел меня из подвала в свой кабинет, где царил порядок, а на стеллажах стояли книги по искусству фотографии.
— Ты бывал здесь раньше?
— Нет.
— Вот место, где зарождаются все мои идеи. — Он направился к одному из шкафов. — Садись.
Я опустился в кресло рядом со столом, Барт открыл конверт, лежащий у него в
— Я, правда, старался как мог, — добавил он. — Очень забавные фото, но качество самое средненькое…
Я заметил, что фотографии сильно подчищены. Зато все видно очень хорошо. Зули, Данте и садомазохист в маске. Один снимок, тот, где Зули стояла, повернувшись к камере, получился просто великолепно. Я никогда еще не видел выражения такого испуга у нее на лице. И я был этому рад. Прочие снимки запечатлели то, как Казанова усердствовал в исполнении своего наказания.
— Я проставил на них даты, вдруг это поможет. — Он улыбнулся. — Зули все-таки нуждается в хорошем макияже. И в следующий раз возьми с собой парикмахера.
— Спасибо, Барт. Ты просто ас.
— Не стоит благодарности. Я сделал копии, на всякий случай, чтобы ты не волновался, если снимки пропадут или случится еще что-нибудь. Подредактировав, их можно отправить в итальянский «Вог».
Я еще раз внимательно просмотрел снимки. Странное ощущение — осознавать, что вся жизнь зависит от этой нелепой порнографической сцены.
Роттвейлер сидела у себя на кухне за столом и пила кофе, когда я вошел.
— Я-то думала, что хорошо знаю тебя… — Она едва сдерживалась, чтобы не закричать в гневе. Ротти выглядела очень постаревшей и усталой и, как всегда, дымила сигаретой. Она молча кивнула мне на место за столом. — Чарли, я так и думала, что ты во что-нибудь влипнешь, обязательно влипнешь! Всегда подозревала, что ты неимоверно глуп. Но ты не дурак! Совсем не дурак оказался!
Я не знал, что отвечать.
— Чертовски хитер! Предусмотрителен! Вот за что я люблю баскетболистов. Умеют все рассчитать в игре.
Никогда не сдают позиций и не делают глупостей. Ну, ты исключение… ты сделал.
— Я не убивал Каза…
Я осекся на полуслове, вспомнив, что Ротти терпеть не может его имя. Смешно, нелепо, ведь меня обвиняют в убийстве ее главного врага, а я все боялся рассердить свою начальницу.
— Я знаю, что ты не убивал его. Он сам во всем виноват, чертова задница, похотливый козел! И с чего все так всполошились по поводу его смерти? Кто он вообще такой?
— Я думал, вы сами считали его исчадием ада, — заметил я.
— Никакого ада не существует. Есть только Бог, который играет с нами в свои игры.
— Когда он напивается?
— Именно. — Она кивнула мне и улыбнулась: — Какого черта ты делал в его доме? Что тебе там понадобилось?
— Разве вы не посылали меня кое-что поискать? Я рассчитывал обнаружить что-нибудь нужное или стащить у него компромат на наших людей.
— Он никогда не был удачным шантажистом, — возразила Ротти.