Фактор внешности
Шрифт:
Я все никак не мог отделаться от этой картины: Кара и Казанова… Не может быть, чтобы их связывали интимные отношения. Однажды я слышал, как Кара сказала Ротти, что не встречается с мужчинами старше тридцати… Когда я снова оглянулся на них, Кара уже надела солнцезащитные очки, и я не мог быть уверен, смотрит она на меня или совсем в другое место. Казанова больше не обнимал ее, но я так и не смог настроиться на игру по-настоящему. И, будто из-за моей расхлябанности, наш счет пополз вниз. Матч грозил окончиться ничьей.
Один раз я даже пропустил
— Нуты, умник, смотри за мячом. Из-за тебя мы просрали такой бросок!
Я почувствовал себя виноватым и опять включился в игру полностью.
Когда Оу-Джи подкинул мне мяч, я решил не отступать и не передавать его и сам ринулся к корзине.
— Забрось его! — крикнул мне вслед Оу-Джи.
Я пробился к корзине. Один из парней «Банды» попытался задержать меня, но я свалил его на землю. Бедняга упал на спину, громко завопив. Раздался свисток судьи. Я посмотрел на упавшего, прошипев: «Пошел к черту, сукин сын!» Тогда он вскочил, чтобы помешать мне снова, но я оттолкнул его. В то самое мгновение, когда я, прорвавшись к кольцу, уже поднял руки вверх, я увидел Кару или мне показалось, что вижу ее, не на трибунах, а прямо перед собой на поле… Ее гигантская тень пролегла по земле и достигла загородки. Это был всего лишь мираж. Я бросил мяч и промазал.
Время стремительно близилось к финалу. Толпа кричала и требовала вернуть со штрафной Калигулу. Внезапно за две минуты до окончания игры Оу-Джи удалось вырваться вперед и забросить мяч. Нас охватила настоящая эйфория. Зрители встали со скамеек и аплодировали, пока он снимал пальто и передавал его телохранителю. Мы все-таки выиграли, хотя чуть не оказались на грани провала. Будь я достаточно предусмотрителен, то, скорее всего, смог бы разглядеть в том матче предвестие моих грядущих неприятностей, предостережение свыше. Но в то время я был еще далек от мысли, что моя судьба может так круто и неожиданно повернуться ко мне спиной.
На вечеринку в клуб Оу-Джи явилось несметное количество народу. Знаменитостей было много, но Кару и Казанову среди них я не увидел. Выпив несколько бутылок «Кристалла» с «Терминаторами», я уехал домой, положив в карман свою долю призовых.
На машине была прилеплена записка от Кары.
«Чарли, это Кара. Ты был великолепен. Я в восторге. Ты настоящий герой. Спасибо тебе огромное за победу. Все было чудесно. Мы поговорим с тобой как-нибудь вскоре».
Что-то здесь не так. Тон послания слишком уж легкомысленный и веселый. Такие письма обычно пишет человек, желающий скрыть, что у него крупные неприятности. Я прочитал текст снова, но во второй раз он не показался мне таким уж подозрительным.
Возможно, я слишком устал и в голову лезла всякая ерунда. За время работы в фэшн-бизнесе я стал повсюду усматривать подвох и утратил способность доверять людям и их словам. Слишком часто за прекрасной внешностью супермоделей мне приходилось обнаруживать крайнюю степень обычной мелочной стервозности и
Я не мог прийти в себя, вспоминая Кару на трибунах рядом с Казановой. На следующее утро я позвонил ей на мобильный, и она сняла трубку. Красавица вернулась к работе.
— Кара, что ты делала с этим подонком?
— С каким подонком?
— Ты знаешь с каким. С Казановой!
Я был очень раздражен, а она явно смутилась.
— С ним? Ничего! Просто была на матче. Он к тебе хорошо относится. Знаешь, ты ему нравишься…
— Потрясающе!
— Я что, не могла прийти посмотреть на твою игру?
— Правда?
— Правда. Не будь дураком.
Мне было трудно поверить ей. Я знал, что она не любила никуда ходить одна, но вряд ли это оправдывало выбор спутника.
— В газетах пишут, что ты собираешься уйти к нему из «Мейджор».
— В газетах? Только в «Нью-Йорк пост», Чарли. В «Уолл-стрит джорнал» ничего не пишут.
— Верно.
— С какой стати я должна к нему уходить? Зачем мне оставлять «Мейджор»?
— Не знаю, но Зули это сделала.
— Зули способна еще и не на такое. Она сумасшедшая. Сам знаешь. Ей всегда не хватает внимания окружающих. У нее мечта, чтобы на деревьях вместо листьев росли доллары.
— Пожалуй, ей бы не помешало, если бы на деревьях росли банки с порошком.
Кара рассмеялась:
— Вот видишь, сам знаешь, в чем дело.
— Но согласись, немного странно твое появление там вместе с врагом агентства.
— Он враг Ротти, а не мне. И не тебе. И если хочешь знать, его уже тошнит от Зули. Бедная, она так страдает. Мне кажется, настоящая причина ее ухода в том, что Роман не ответил на чувства Зули. А потом еще и отказал клиенту, который хотел ее заказать, написал в факсе, что вынужден принести извинения, но эта модель не получает такие ответственные контракты из-за своего недопустимого поведения.
— Что, правда? — Я вдруг понял, что стал относиться к Роману намного лучше.
— Нуда. А контракт был высокооплачиваемый.
— А Сьюзан планирует уйти?
— Чепуха. Уверена, что Зули все выдумала. Ты что, не понимаешь? Я ею восхищаюсь, она способна врать настолько самозабвенно, что, кажется, сама верит тому, что сочиняет.
Поскольку Кара отвечала на мои вопросы спокойно, я почувствовал себя излишне подозрительным идиотом.
— Извини. Но Казанова все равно производит впечатление подонка.
— Если бы ты с ним пообщался, то изменил бы свое мнение.
— Не думаю.
— Если будешь продолжать работать с нами, сам в этом убедишься. Он просто довольно своеобразный. Знаешь, эдакий староевропейский Дон Жуан. Постоянно играет свою роль. Послушай, я знакома с Данте еще с юности. Они со Сьюзан были женаты. И потом, ты склонен слишком уж преувеличивать его опасность. Он безвреден.
— Хорошо, хорошо. Пусть так.
Казанова — старый похотливый козел, я это знал наверняка, но, возможно, не будь он таким скользким и лживым, я бы еще мог его простить.