Фактор Ясеня
Шрифт:
Королева прошла на середину комнаты. Разговоры чуть поутихли, но девочки всё равно не ощущали даже толики пиетета. Однако!.. Они ещё и улыбаются!.. Причём улыбались валькирии немного даже сочувственно, а кто-то иронично или с грустинкой. И Милославе неожиданно сделалось хорошо под этими тёплыми, прямыми взглядами. Она почувствовала себя… среди своих. Нереальное, редко испытываемое ею доселе чувство выбило из серьёзной собранной женщины ответную улыбку.
— Девочки! Я пригласила вас, чтобы извиниться. Я признаю: была несправедлива к вам и вашему мечнику, — ещё она планировала сказать, что пригласила их именно в свои покои в качестве жеста доверия, но поняла, что это будет сейчас неуместно. Валькирии её попросту не поймут, слишком далеки от всех
— Не надо, королева, не оправдывайся. Мы на тебя не в обиде, — перебила её чувственная белокожая женщина, с чёрными густыми волосами, словно кокон укутывающими её плечи. — Ты — мать. Это тебя полностью оправдывает в наших глазах. Если бы ты тогда вела себя иначе — более сдержанно, торжественно, пафосно, — мы бы не смогли прочувствовать тебя так. Теперь же мы видим перед собой достойную Высшую, по праву управляющую своим народом… Так что, королева, не надо лишних слов. Наш ответ: мы не держим зла и никогда его не держали.
Милослава выдохнула уже готовые сорваться с губ слова в виде вздоха. Ну вот как прикажешь вести себя с ними торжественно и сообразно обстановке? С такими беспардонными… но, надо отдать должное, проницательными и прямолинейными особами.
— Ты назвала меня Высшей. В Конфедерации очень сложное к ним отношение… Почему ты это сделала? Что это значит?
— Высшая — это ранг кондиций и компетенций в Республике. Не статус, но именно ранг личностных возможностей. Я близко знала многих Высших, под руководством многих сражалась. Я их чувствую. Как нашего Кошака, как мою ныне покойную подругу Валери. Тебя я тоже почувствовала, ты такая же, как они.
— А ты…
— Нет, я Старшая стаи, Милена. Старшие… рангом не вышли, но уже пытаются, — девчонки в комнате зафыркали, смешками подтверждая долю шутки в изречении брюнетки.
— Милена, а ваш мечник… он… я думала, он вами командует. Там… вы его слушались.
— Это была его операция, — пожала плечами валькирия. — Мы с девочками дали ему покомандовать — до того он в бой валькирий не водил. Решили, что это полезно для его личностного развития. Заодно это был своего рода экзамен. Свой по линии Дальней разведки он уже давно сдал, а наш мы ему устроили только что.
— Так он из разведки?
— Я не уверена, что могу рассказывать тебе такие вещи. Он сам должен рассказать, если сочтёт нужным. Здесь и сейчас он был частью стаи.
— Скажи, Милена, давно хотела спросить. Вы правда прибыли просто посмотреть на мою планету? Она настолько необычна, даже для республиканок?
— Её прибыл посмотреть наш Кошак. Он последние недели почему-то бредил ею, даже нас немного заразил.
— Кошак — это?..
— Наш мечник, Леон. Мы его так называем, — фыркнула рыжая подвижная девчонка в кресле. За время разговора она умудрилась облазать его всё, а теперь и вовсе возлежала на седушке, закинув ноги на спинку. — Такой милый, когда его коготками на татами дерёшь!
В подтверждение собственных слов, дама выпустила свои жуткие импланты, от которых у королевы непроизвольно пробежали по коже мурашки. Девчонка же, будто силясь добить правительницу ещё больше, принялась их… облизывать!
— Не шокируй королеву, Сайна, — делано возмутилась Старшая стаи, но по улыбке было заметно, что она это говорит больше для галочки, в порядке продолжения шутливой пикировки. — Да, мы так называем Леона. Это его прозвище… внутри Республики. Такие прозвища дают обычно ближайшие сёстры. И мы дали. Оно как-то само так получается. Валери, например, звали Тёмной Матерью. Меня называют… впрочем, неважно. Ваши потом перенимают наши прозвища или дают свои. Вон, Леону в Литании дали прозвище «Меч Республики». Но не станем же мы его в постели так величать? Это пошло.
Девчонки уже не улыбались, комната
— А Кошак, значит, не пошло? — Милослава тоже улыбалась. Подобное ощущение единения с подругами она последний раз испытывала в далёком детстве, когда ещё живы были наивные романтические надежды и чаяния.
— Ну… ему — в самый раз! — опять влезла рыжая.
— Королева, может, присядешь? Тебе какое кресло уступить? Хочешь, эту рыжую сгоним? — не на шутку разошлась Милена, стреляя в сестру недовольными взглядами.
— Не надо, — отрезала хозяйка дворца и бесцеремонно плюхнулась на пол, прямо на мягкий пушистый ковёр. Прислонилась спиной к стене, чтобы видеть всех валькирий, удобно вытянула ноги. — Вот так бы с вами и сидела, хоть до самой ночи…
— Так в чём проблема? Ты же Королева! — недоумённо вздёрнула бровь брюнетка.
— Да, в общем-то, ни в чём… Дела можно и потом сделать… Так вымоталась за эти дни, хоть с вами расслаблюсь… Вы как, по вину или чего покрепче?
— Вино. Мы крепкие напитки не пьём, — Милена улыбалась. Она была довольна развитием беседы, да и вино у королевы должно быть… королевским. Почему бы и нет? Вон, Кошак хотел попасть на приём… Попал. Пусть и не на такой, на который рассчитывал… И она тоже… попала. Будет потом сёстрам в Республике рассказывать, как всей стаей глушили вино с всамделишней королевой. Почти сказочной. Не поверят, конечно… Да это и неважно. Главное — приятное послевкусие, а оно точно будет…
Сноски:
(4) Здесь Леон перефразирует известную притчу про Тамерлана и известного персидского поэта Шамсуддина Мухаммада Хафиза Ширази. Как и многие поэты того времени (14 век), да и более поздних времён, Хафиз прославлял женскую красоту. В одно из его стихотворений закрались такие строки: «Когда турчанка из Шираза любовную начнёт игру, я за роднику её отдам и Самарканд и Бухару». Дошли сии строки и до слуха известного завоевателя прошлого — грозного Тамерлана. Тут нужно отметить, что Самарканд он считал своей столицей, а Бухару любил ничуть не меньше. Полководец древности пришёл в ярость и велел привести к нему наглеца-поэта. Вытащенный из хижины, где пребывал в нищете, Хафиз предстал пред грозные очи Тамерлана. «Несчастный! — бросил тот. — Я потратил полжизни, чтобы возвеличить Самарканд и Бухару, а ты готов отдать их за родинку какой-то шлюхи!» В этот момент поэт понял, что его жизнь висит на волоске, и сказал как раз то, что и вошло в историю наряду с самими гениальными строками: «О Великий повелитель правоверных! Из-за такой щедрости я и пребываю в нищете…». Слова поэта пришлись по душе Тамерлану. Как и многие мусульмане, он любил подобные неожиданные кульбиты мысли, считая их проявлением мудрости — а отнюдь не наглости или насмешки. Шираз Хафиз сохранил свою жизнь, да ещё и был щедро награждён полководцем. Это ли не повод задуматься о смысле жизни и о том, что он отнюдь не един для всех?..
Королевский бал
Разумеется, моих кошек отпустили. Не могли не отпустить. Не после того, что они сделали для Королевского Дома. Даже если бы в деле не были замешаны псионцы, девочкам ничего не угрожало. Ну а если… Вообще-то я довольно обстоятельно описал Королеве последствия, если с кошками что-то случится. Она прониклась. Достаточно было намекнуть, что линкоры я начал крушить лишь после потери своей возлюбленной, принеся их на алтарь эмоций и чувств. Хотя на деле женщина не нуждалась в моих предостережениях. Рубить с плеча Королеву больше не тянуло. Дочь вернулась домой, значит, можно расслабиться и взглянуть вокруг непредвзято. Осталось лишь желание разобраться в деталях недавних событий, что она и проделывала с совсем не женской хваткой и прозорливостью. Так что вскоре и до кошек дошёл черёд получать заслуженную порцию монаршей благосклонности — на это прямо указывало место, откуда надлежало забирать сестёр. Это был ни много ни мало парадный вход Королевской Резиденции.