Фактор жизни
Шрифт:
– Известны два вопроса, волновавшие людей с древних времен, – продолжал Том. – Вопрос первый: будет ли вселенная расширяться всегда? Когда на этот вопрос был получен ответ: определенно нет, – древние задали следующий вопрос: меняется ли направление времени на противоположное, когда Вселенная начинает сокращаться? Насколько мы теперь знаем, да.
Величественным жестом Том убрал две сотни дисплеев, сохранив лишь один.
Осталась только повисшая в воздухе нитка жемчуга – космическое ожерелье.
– Итак, теперь перед нами встает вопрос номер три: тянется ли эта
Он был весь мокрый от пота, будто пробежал много километров.
– И вы, милорды, – он низко поклонился, – осведомлены гораздо лучше меня, чтобы ответить на этот вопрос.
Казалось, тишина длится целую вечность.
Том мог бы говорить и о других проблемах, о дюжине исследовательских вопросов, которые сами напрашивались на обсуждение. Но он сдержал себя, зная: кое-что надо оставить и про запас. Щурясь и позевывая, лорды выходили из состояния транса. Их серьезные лица казались затуманенными.
«Я без сил, – понял Том. – Но я превзошел себя».
Взгляды лордов начинали замечать окружающее.
Том снова поклонился, низко и с соблюдением всех тонкостей этикета.
«Пусть судят меня по этому сообщению», – подумал он.
И вышел из зала, гордо задрав голову.
Глава 37
Большая Ассамблея проводилась в предпоследний день Созыва.
«Экседра Конкордия» представляла собой огромный зал. Теоретические разговоры велись среди кружевных ажурных колонн из прекрасной белой керамики. Вокруг были расположены ряды псевдоразумных кресел. Над каждым из них был балдахин. На гобеленовые полотна были спроецированы парадоксальные триконки. Том скрашивал долгое ожидание тем, что отгадывал недостающие ячейки.
Он сидел высоко, почти в последнем ряду. Его темно-красное сиденье находилось с краю ряда. Над его креслом не было балдахина, и он не мог изменять форму сиденья по своему желанию.
Далеко внизу тринадцать дворян – десять Высших правителей, три Высшие правительницы – приветствовали собравшихся. Правители сидели на широких, плавающих в воздухе, кристаллитных скульптурах – сапфировых, фиолетовых или темно-красных грифонах с распростертыми крыльями и орлах. Скульптуры выплывали вперед в тот момент, когда доходила очередь выступать тому, кого они несли на себе.
Звучала надоедливая музыка: усыпляющие флейты, сладкозвучные струнные, отдаленные раскаты военных барабанов.
«Интересно, где сейчас находится Дервлин?» – подумал Том, глядя, как фельдмаршал Такегава в полном обмундировании марширует в сопровождении пары высших военных чинов, чтобы занять места в первом ряду…
Загремела торжественная мелодия в исполнении множества труб и одинокого гобоя. Появились лорды-академики в голубых одеждах и тоже заняли свои места.
Церемонию вел лорд А’Декал. Его голос транслировался системами зала на тысячную
– Милорды и миледи, приступим к медитации.
Длинная белая борода А’Декала резко выделялась на ярко-синем одеянии. Оно дополнялось жесткой белой накидкой; цветистый, имеющий форму полумесяца, капюшон обрамлял худое суровое лицо.
«Всегда ли вы выглядели как Первый среди Высших? – думал Том. – Или просто надели на себя ту маску, которую от вас все ожидают?
Далеко внизу, в четвертом ряду, собрались молодые лорды в красных с желтым одеждах. Они ждали Нунциатио Доминорум, во время которого публично объявлялись награждения владениями или территориями, переводы на управление каким-либо владением, оставшимся без наследников, или назначения на более высокую должность.
Никто еще не знал свою судьбу. Тому вчера удалось спросить Авернона, какую должность тот получит, но Авернон, погруженный в свои мысли, только покачал головой и улыбнулся с отсутствующим видом.
Теперь Том видел Авернона в середине четвертого ряда. Его алая шляпа была надета набекрень. Скорее это было похоже на небрежность, чем на самоуверенность. Сидящие рядом с Аверноном, обычно легкомысленные Фалвонн и Кириндал, напротив, были сегодня строги и официальны.
«Ваше будущее тоже уже определено. – Тому было почти жалко их. – Но вы даже не знаете, что вас ждет впереди».
Распорядок церемонии была отпечатан на плоской поверхности кристаллитной пластины, каждый присутствующий имел ее копию. Том хотел бы знать, сколько человек из присутствовавших здесь умели читать этот старинный формат.
Он просмотрел пункты распорядка.
Обзор лорда А’Декала, в котором тот коснется всех основных событий в секторе; исполнение хорала Плавающими Певцами из Калгатории; обсуждение налоговой политики и межтерриториальных торговых соглашений; Ежегодная Речь, посвященная лорду Ксалтерону, представленная герцогом Болтриваром.
Прошло уже пятьдесят лет с тех пор, как логософ Ксалтерон (в настоящее время уже умерший) систематизировал свою этическую систему, получившую широкое распространение.
Говорить об этике после того, как многие подданные Болтривара погибли три года назад!..
«А где же вы были, когда разразилось это страшное наводнение, мой герцог?» – хотелось спросить Болтривара.
Впрочем, Том знал ответ на этот вопрос. Герцог был далеко, совершал «импровизированный» дипломатический визит.
Том закрыл глаза.
Левая рука нестерпимо чесалась. И если бы она существовала, он мог бы почесать ее.
Широко открыв глаза, он снова перечитал повестку Ассамблеи, подсчитывая, сколько времени заседание продлится. Получалось, что не меньше двух часов.
После выступления герцога Болтривара наступило время объявлений посольств и назначений в Фора-Регнорум. Эти назначения – для старших дворян, для знатных господ. Они были временными, часто с обязанностями, которые требовали лишь незначительной занятости, – но должности эти считались очень престижными.