Фактор жизни
Шрифт:
Потом был долгий пеший переход через темное пространство. И нерегулярные остановки на отдых.
И великолепный рассвет, окрасивший небосвод в бледно-лимонный цвет с мазками серого и искрами белого. И ни души вокруг, только тупая техника. И он мог спускаться в глубь Нулапейрона, подальше от неестественных просторов космоса.
И было долгое пешее странствие, требующее такой сверхвыносливости, какой он даже представить себе не мог. Он шел вперед, освещая дорогу украденными из бага светильниками. В туннеле то и дело встречались ямы. Том
Отчасти он жаждал этого. Но другая часть сознания побуждала его бежать и бежать вперед.
– Что ты здесь делаешь, Труда?
На лице ее было еще больше морщин, и седые волосы стали белее, но манера перекидывать назад шарф и улыбка остались прежними.
Бежать…
– Том, Том. Что ты делал все это время?
Слабая улыбка появилась на его лице, хотя холодные слезы продолжали течь по щекам.
Бежать и никогда не останавливаться.
– Можно сказать одной фразой. – Это был голос Эльвы, стоявшей позади Труды, опустив плечи и сложив на груди руки, но, как всегда, готовой к действию. – Он убивал Оракула.
По земле быстро двигалась слепая ресничная инфузория.
– С процедурами и протоколом? – спросила Эльва. Перед ними был огромный арахнаргос, обгоревший и почерневший, часть грудного отдела нависала над темной расселиной в полу пещеры. Педипальпы провисали дугой, их концы все еще были прикреплены к стенам и крыше так же, как это было во время нападения. Или несчастного случая… Одна педипальпа лежала на земле, сломанная и свернувшаяся кольцами, как ненужная веревка.
«Откуда она знает? – думал Том. – Откуда Эльва знает об Оракуле?»
– Социологические опросы и объявление их результатов являются сегодня не самым лучшим подходом. – Голос Труды был всамделишным. – Если что-нибудь не так, то наблюдается бета-разброс…
Том ее почти не слышал. Он смотрел на ресничную инфузорию, королеву-мать размером с полного человека, и несколько прилепившихся к ее пятнистой хитиновой оболочке самцов размером с ноготь. Похожие на щетки мохнатые лапки инфузории ритмично передвигались по широкой педипальпе, свисающей с останков арахнаргоса. Королева стремилась к тени…
– Я пойду первой. – Эльва пересекла пещеру и вошла внутрь арахнаргоса.
Труда дотронулась до руки Тома, но он не обратил на нее внимания.
«Что я здесь делаю?» – думал он, кутаясь в плащ.
Эльва высунулась из зияющей раны в грудном отделе арахнаргоса, засунула большой и указательный пальцы в рот. Раздался низкий пронзительный свист.
– Какой сложный сигнальный код! – Том сделал попытку пошутить, но в душе его все было мертво.
– Однако это действует. – Труда погладила его по руке. Исчерченное морщинами лицо было наполовину спрятано в тени. – Ты давно знаешь Эльву?
– Немного знаю. – Том пожал плечами.
А что еще можно сказать? С тех пор когда он жил на рынке?..
Чем меньше она будет знать, тем лучше. Для нее же –
Он вспомнил, как алая кровь Оракула растекалась по бело-голубому полу…
И связь между сыном торговца, жившего в доме рядом с рынком, и его теперешним настоящим показалась ему почти неправдой.
Забраться внутрь можно было только по свисающей педипальпе и сквозь отверстие. На мгновение, оказавшись на большой высоте, он почувствовал непреодолимое желание прыгнуть вниз…
– Том! – позвала Труда. Ей оказалось трудно пролезть сквозь темное отверстие.
Том помог ей, а затем перебрался на борт арахнаргоса и сам.
Когда глаза привыкли, он обнаружил в темноте двенадцать теней. Если исключить Эльву и Труду, остальные тени были потенциальными врагами.
Что-то шевельнулось в груди Тома: то ли любопытство, то ли ощущение опасности.
Он почувствовал, как напряглись нервы. И спросил:
– Кто вы?
Фигуры в темноте казались громоздкими и бесформенными: на них были плащи и мешковидные капюшоны, накинутые на головы. Естественная предосторожность…
В воздухе стоял запах сырости.
– Ты простишь нас, – голос звучал мягко и, похоже, принадлежал молодому человеку, судя по легкому акценту, чжунгуо жэнь, – если мы предпочтем не отвечать на этот вопрос?
Кто-то чихнул и пробормотал извинения.
– Не я предложил встретиться здесь. – Том старался держать нейтральный тон.
Одна из фигур наклонилась вперед и пробормотала:
– Dyestvityelno, zarezal proroka?
– Да, – ответила Эльва. – Он мертв. Том взглянул на нее с удивлением. Она пожала плечами:
– Ужасный акцент, но смысл я поняла.
– Интересно, каким образом? – сказал кто-то другой низким баритоном.
Он снял капюшон, и Том увидел грубое лицо и клочковатые белоснежные седые волосы.
– Каким именно образом вы сумели это сделать, лорд Коркориган?
Том лишь покачал головой.
– А не ловушка ли это? – спросил кто-то из темноты. Еще один мужчина откинул капюшон. Узкое лицо, темно-коричневая кожа.
Том узнал ярко-желтую татуировку на лбу и щеке, и в его памяти тут же всплыло имя.
– Доктор Сухрам? Мое почтение, сэр! – Он поклонился как равный равному.
Доктор замешкался, но потом поклонился в ответ.
– Возможно, это будет звучать немного театрально, – произнес седовласый, – но вы можете называть меня Сентинел. Это неплохой псевдоним.
– Я не буду спрашивать почему. – Том оглядел другие фигуры.
Ни один больше не делал никаких поползновений открыть себя.
– Как бы то ни было, – Сентинел прислонился спиной к перегородке, – сеть службы безопасности подтверждает факт убийства. Секретные каналы коммуникаций переполнены новостями. – Он посмотрел на человека с опущенным капюшоном, который упомянул о ловушке.