Фактотум

Буковски Чарльз

— По идее, я могу не платить.

— Работа закончена.

— Но ты делал ее не один.

— Билли, не мелочись, — сказал кто-то.

Билли дал мне пять баксов. Мы все дружно вернулись в бар, и я бросил пятерку на стойку.

— Томми, налей-ка всем виски. Ну и мне тоже.

Томми разлил по стаканам виски и взял со стойки пятерку.

— С тебя еще три пятнадцать.

— Запиши на мой счет.

— Хорошо. У тебя как фамилия?

— Чинаски.

— Знаешь анекдот про поляка, который пошел в сортир во дворе?

— Знаю.

Я

пил до закрытия, меня угощали буквально все. Добив последний стакан, я оглядел бар. Элен смылась, ее нигде не было. Она меня обманула.

«Испугалась, — подумал я, — все они, суки, боятся большого и толстого крепкого хуя…»

Я вышел из бара и побрел домой. Луна ярко сияла на небе. Мои шаги разносились эхом по всей пустой улице, и звук получался таким, как будто следом за мной кто-то идет. Я оглянулся. Никого не было. Я ошибся.

Глава 23

Когда я приехал в Сент-Луис, там было холодно. Собирался снег. Я нашел себе комнату в симпатичном и чистом месте, на втором этаже. Был ранний вечер, и у меня случился очередной приступ депрессии, так что я лег спать пораньше и даже сумел заснуть.

Утром, когда я проснулся, был жуткий холод. Меня бил озноб. Я встал с кровати и увидел, что одно из окон распахнуто настежь. Я закрыл окно и снова лег. Меня подташнивало. Я кое-как задремал, проспал еще часик, проснулся. Встал, оделся, добежал до уборной, и меня стошнило. Потом я разделся и снова лег. В дверь постучали. Я не ответил. В дверь продолжали стучать.

— Да? — сказал я.

— Ты там как, нормально?

— Нормально.

— Можно войти?

— Входите.

Вошли две девчонки. Одна была чуть полновата, но вполне ничего. Чистенькая, румяная, в розовом платье в цветочек. С добрым открытым лицом. Вторая носила широкий, облегающий талию пояс, который подчеркивал ее потрясающую фигуру. У нее были длинные темные волосы, стройные ноги и аккуратный изящный носик. Высокие каблуки, белая блузка с глубоким вырезом. Карие глаза, очень темные, почти черные. Она смотрела на меня, и в ее глазах плясали смешинки.

— Привет, я Гертруда, — сказала она. — А это Хильда.

Хильда смущенно зарделась, а Гертруда подошла к моей кровати.

— Мы слышали, как тебя тошнило в ванной. Ты что, болеешь?

— Да, наверное. Но это так, ничего серьезного. Просто спал с открытым окном.

— Миссис Даунинг, наша хозяйка, варит тебе бульон.

— Да нет, не надо. Со мной все в порядке.

— Бульон — он полезный.

Гертруда стояла рядом с моей кроватью. Хильда осталась на месте, вся такая румяная, розовая и смущенная.

— Ты недавно приехал в город? — спросила Гертруда.

— Да.

— В армии, я так поняла, ты не служишь?

— Ага.

— А чем занимаешься?

— Да, в общем, ничем.

— Не работаешь?

— Нет.

— Да, — сказала Гертруда, обращаясь к Хильде, — посмотри на его руки. Такие красивые

руки. Сразу видно, что человек никогда не работал.

В дверь постучала хозяйка, миссис Даунинг. Большая, уютная женщина. Почему-то я сразу решил, что у нее умер муж и что она очень набожная. Она принесла огромную миску мясного бульона. От миски валил густой пар. Я взял миску из рук миссис Даунинг. Мы разговорились. Оказалось, что я был прав. У нее действительно умер муж. И она была очень набожной. К бульону она принесла гренки, соль и перец.

— Спасибо.

Миссис Даунинг посмотрела на девушек.

— Нам надо идти. Будем надеяться, ты скоро поправишься. Девочки не очень тебя беспокоят?

— Нет, совсем нет! — Я улыбнулся в миску с бульоном.

Миссис Даунинг это понравилось.

— Пойдемте, девочки.

Миссис Даунинг оставила дверь открытой. Хильда опять покраснела, улыбнулась мне уголками губ и ушла. Гертруда осталась. Она наблюдала за тем, как я ем.

— Вкусно?

— Да, очень. Большое спасибо. Вы такие заботливые… это так непривычно.

— Ну, я пошла. — Она развернулась и медленно направилась к двери. Я смотрел, как шевелится ее ладная попка под облегающей черной юбкой. На пороге Гертруда обернулась и посмотрела мне прямо в глаза. Ее взгляд затягивал, гипнотизировал. Она почувствовала, как я на нее реагирую, кивнула и рассмеялась. У нее была очень красивая шея и роскошные длинные волосы. Гертруда ушла, оставив дверь чуть приоткрытой.

Я посолил и поперчил бульон, накидал в него гренок и скормил всю миску своей болезни.

Глава 24

Я устроился упаковщиком в магазин дамского платья. Даже во время Второй мировой войны, когда, по идее, должна ощущаться острая нехватка грубой мужской силы, на каждое рабочее место было по пять претендентов, не меньше. (Во всяком случае, на такую работу, которая не требует особенной подготовки.) Мы ждали очереди на собеседование и заполняли анкеты. Дата и место рождения. Семейное положение. Холостой? Женатый? Военнообязанный? Последнее место работы? Последние места работы? Почему вы ушли с прежней работы? Я заполнил столько анкет, что давно уже выучил и запомнил все правильные ответы. В то утро я проснулся поздно и пришел позже всех, и меня вызвали самым последним. Со мной беседовал лысый дядечка с забавными кустиками волос, торчавшими над ушами.

— Итак? — Он вопросительно взглянул на меня поверх листочка с заполненной анкетой.

— Я писатель во временном творческом кризисе.

— Значит, писатель.

— Да.

— Вы уверены?

— Нет, неуверен.

— А что вы пишете?

— В основном рассказы. И сейчас начал большой роман.

— Роман?

— Да.

— И как называется ваш роман?

— «Протекающий кран моей горькой судьбы».

— А что, мне нравится. И о чем будет роман?

— Обо всем.

— Обо всем? То есть, к примеру, о раковой опухоли?