Факультет бытовой магии
Шрифт:
— Ну, а где ещё культивировать магические растения, наделённые каким-никаким разумом, как не в теплице академии. Просто у них неудачный период оплодотворения. Бывает. Переживают цветочки.
— Да и пусть бы себе переживали, — я покосилась на жалостливую подругу, — только подальше от нас.
— Злая ты, Злата! Совсем цветочки не любишь.
— Люблю. Вот очень люблю, но исключительно те, что тихо сидят в горшке и смиренно ждут, когда их польют. А это, — я ткнула пальцем в показавшийся над потолком цветок,
— нужно
— Не драматизируй, Злата.
Я поморщилась, но разговор закрыла. Не любила я ботанику, вот именно из-за того, что не знаешь, какой лютик полевой или одуванчик-переросток тебя цапнет.
Наконец, домовые справились с этой премерзкой, хищной, вечно голодной жуаной, и мы проследовали в аудиторию.
Началась скучная лекция.
Преподаватель со знанием дела разъясняла нам классификацию растений. Подробно описывала места обитания хищных, плотоядных видов, а я всё косилась через стеклянные двери на второй этаж, где продолжали бесноваться эти мухоловки перекормленные.
— Закрываем тетради и переходим к демонстративному материалу, — услышав это, я покрутилась на месте. Оказалось, что пока я выглядывала в оранжереи, Агата уже успела протиснуться к столу и занять ближайшие от молодой поросли место.
Присоединяться к ней я как-то не спешила.
Не нравился мне тот одуванчик, что выглядывал из горшка. Больно вид невинный.
Хотя, признаюсь, хотелось дунуть на него, как в детстве, чтобы семена разлетелись в разные стороны.
Протиснувшись между ребятами из боевого факультета, встала в сторонке.
— Что, сестрица, цветочки не любишь? — услышала я над собой.
И оборачиваться не нужно было, чтобы понять, кто там.
— Твоё, морковка, какое дело? Ты, как я посмотрю, тоже не в первых рядах ботаников.
— Не-а, я не люблю это дело. У нас в саду росли хрезары. С них напиток варят, отец его очень любит. Так вот, они меня в детстве постоянно кусали. Так что с ботаникой у меня сразу не заладилось.
— Бронислав, ты уж извини за невежливость, но я не хочу знать ничего ни о тебе, ни о твоём отце, ни о ваших хрезарах.
— Ты всё ещё злишься на меня за то, что сдал тебя отцу и что сразу ругаться прибежал? Ну, был неправ, признаю. Мама мне уже давно рассказала, что у отца была другая женщина, но я не ожидал, что есть ещё и дочь.
— Морковка, я не хочу с тобой разговаривать.
— Даже шанса извиниться не дашь?
— А оно тебе нужно? — я обернулась и взглянула на его лицо. — Что ещё задумал?
— Да, ничего, — он примирительно развёл руками.
— Вот и славно.
— Валевски, Миленина, не отвлекаемся, — учитель, недобро на нас покосилась. — Что вы там спрятались? Ну-ка к столу.
Деваться было некуда, мы вместе поплелись к Агате. Та расцвела как роза.
— Смотри, он сейчас семена сбрасывать будет, —
Цветочек выпрямился и отряхнулся так, что во всё стороны полетели маленькие еле заметные семена.
Стоило мне сделать вдох, как в носу страшно защипало. Я чихнула раз, затем второй.
— Миленина, из кабинета! Как я уже говорила, на Трисипун бывает сильная аллергия.
Дважды мне повторять не пришлось. Я, чихая, поспешила к двери, плохо разбирая дорогу. Зажав нос ладонями, снова разразилась чихом.
Дверь передо мной открыли, и кто-то, подхватив меня под локоток, вывел в коридор.
— Продышись, — узнала я голос Бронислава.
— Да что ты пристал, — мои глаза заслезились ослепляя. — Где выход?
Он осторожно развернул меня в нужную сторону.
— Всё, спасибо! Дальше сама.
— Злата, ну давай хоть выйти помогу.
— Сама справлюсь, ноги на месте.
Утирая потёкший нос, я заторопилась в сторону стеклянной двери, смутно различая её очертания. Почти добралась, когда сверху что-то зазвенело и меня обсыпало мелким стеклом. Встав в ступор, я осмотрелась и подняла голову.
— Злата, беги, — закричал за моей спиной Бронислав, но было поздно. Ко мне выпушенной стрелой неслась жуана, разинув рот.
Сглотнув, я даже испугаться не успела.
Глава 56
Темно и больно. Секундное замешательство сменилось паникой. Что-то нестерпимо обожгло внутреннюю сторону ладоней и колени.
Но испытывая жуткий страх, я старалась не обращать на это внимания.
Ползая на коленях в кромешной темноте, наконец, упёрлась в стенку цветка.
Да, я была здесь от силы минуту, но она казалась мне вечностью.
— Злата, ты меня слышишь? — донеслось до меня снаружи. — На середину ползи. Я отожму ей пасть.
Закрутившись волчком, я громко вскрикнула: что-то вязкое мазнуло плечо, и стало вдруг так больно. Словно ужалили.
— Злата, делай, что говорю.
Закивав самой себе, я поползла скорее на голос. Под моими ногами появилась маленькая щель. Внутрь тонкими рассеянными лучиками проник свет. Теперь я могла хоть что-то рассмотреть. Сверху послышалось лёгкое бурление.
Странный звук, словно у кого-то несварение.
Дрожа от страха, я подняла голову и что было сил завизжала. Надо мной буквально над самой макушкой извивались змеями многочисленные тычинки, а посередине, словно пасть гигантского червя, пульсировало рыльце этого цветочка.
Мерзкая жуана собиралась меня переварить или попросту сожрать, впитав в себя.
— Бронислав!!! — взвыла я сиреной. — Вытащи меня, пожалуйста!!!
— Успокойся, — тут же ответил он ледяным голосом, — возьми себя в руки. Дави что есть силы там, где свет.