Факультет Чар. ЧарФак
Шрифт:
— Опять эти немытые смертные! Пес их подери! — устало и раздраженно проголосил кот. Он задрал свою заднюю лапу вертикально вверх — традиционная для всех кошек поза «Хоба!», и принялся ее усиленно нализывать, притворяясь обычным котом. Горгулья в это время быстрехонько нырнула в каменную стену прямо вместе с пустым тазом и тихими ругательствами.
Следующие несколько мгновений я ничего не слышала, кроме гулких и мощных ударов сильного сердца Леона. Обладая острым слухом Дина, надо признаться, я едва не оглохла.
— Да где же эта
Яркий круг от фонаря вдруг затрясся и запрыгал, как ужаленный, из стороны в сторону. Это директриса Академии перехватила инициативу в свои толстенькие крючкообразные пальчики и попыталась влезть на подоконник, чтобы лучше разглядеть содержимое комнаты. Но ничего не вышло. Мне показалось, или майор отвесил ей затрещину? А, кажется, она просто-напросто потеряла равновесие и дрепнулась с подоконника.
— Р-р-а-х! Прекр-ратите! Пока я Вас снова не укусил! — прорычал последний. Судя по глухим сдавленным хрипам директрисы, компаньон схватил ее за шиворот и оттащил подальше с подоконника. — Феоклина! Что тут происходит?! Вы что, не видите, что это не обычный кот? Посмотрите на его размеры и окрас? Это же домовой!
Мот тут же опустил свою лапу вниз, сменив позу «Хоба!» со скоростью «Вжух!», и с мордой «Отвалите!» уставился на окно. Где-то совсем недалеко играла быстрая современная музыка, танцевальный ремикс с отчетливыми ритмичными басами.
— Чему вас только обучали на нашем факультете…? — прокряхтел Балдсон.
— …голых! — пискнула директорша. — Факультет троллей — это факультет голых! — тут она поняла, видимо по удивленным глазам майора, что сделала непростительную ошибку и попыталась исправиться, вспоминая неофициальное название факультета. Оно было явно связано с одеждой и, как она смутно помнила, заканчивалось на «ых». — Ой, то есть, косых… тупых…
— Босых! — рявкнул майор, я представляла его всего красного и с пеной у рта от злости. — Вы только что меня лично оскорбили, Фекла!
— Феоклина! — зло пискнула ректорша. — А еще лучше Профессор Буфф…
— Профессор Пуфф! — передразнил ее Балдсон. — Что-то уж очень смутно вы помните свой родной факультет троллей, дорогуша. Что же вы там изучали? Поди приворотное зелье варили и глазки кентаврам строили?
— На что ты намекаешь, Билли? — тявкнула Феоклина, почти переходя на ультразвук от переполнявшего негодования. Уж что-что, а устройство современного мира она не только отлично знала, но и понимала. — Феи… или как они там называются… высшие…
— Проклятые и Преданные! — снова подсказал ей Балдсон.
— Во-во! Самые! Бессмертные и всесильные, они правят нашим миром, — в сердцах продолжала директриса, — они знают все секреты магии, вызывают джиннов и других духов, чтобы те исполняли их волю. Они помыкают нами, троллями, как хотят,
— Не отходите от темы, Фекла! — строго предупредил майор.
— Феоклина! Профессор…ох! Да в топку все! — устало прохрипела директриса, скрипя зубами, и начала череду своих горьких жалоб вперемешку с крепкими ругательствами. — У меня даже нет ключей от этого проклятого номера, хотя я — законная ректорша этой земной Академии! Святые сантехники! Время от времени в номере появляются постояльцы, чьих имён я даже не знаю. Тут всем заведует во-о-он тот жирнющий домовой! Но сколько бы я не пыталась, сколько бы я не просила, он ничего мне не говорит! Притворяется обычной земной тупой и глухой кошкой. В ответ сплошное «мур» да «фыр»! Котяра знает хозяина замка в лицо! Словно они вместе Вискас трескают! И меня не приглашают! Каждый вечер я ставлю этому проклятому коту миску с молоком, и каждый раз она не тронута! А сегодня — опрокинута и разбита!
— Ой! Это я нечаянно… хвостом! — виновато буркнул Билли.
— Жаль! Как жаль! — разочарованно вздохнула директриса, — я надеялась, что этот усатый хоть раз лакал оттуда, прежде чем туда задницей сесть! Я извела на него весь гоблинский порошок! Один глоток из миски навсегда бы превратил его в обычного толстозадого кота! Я б поймала и кастрировала! Тьфу!
Между тем, один клубный ремикс, доносившийся из ночной темноты, быстро сменился другим, более резким, стремительным и, что было особенно заметно, громким.
— Что?! О чем это она? — переспросила я шепотом, совершенно позабыв о Леоне и глядя, как растерянный домовой вылизывает свою лапу и тщательно натирает ей шишку на своем затылке. — Так домовых делают из котов?!
— Тихо ты! — прошептал мне на ухо Леон, эффект был такой, словно он туда закричал — я поморщилась.
— Это котов делают из домовых! — отозвался Мот весьма сварливым голосом. — Вот хвостом чуял, что эта ведьма меня уморить хочет! Если бы я налакался этой дряни, то навсегда бы превратился в обычного домашнего кота! Любого домового с помощью заклятья можно превратить в кота, но не любого кота — обратно в домового!
— Кисонька! Т-с-с! Не нервничай! — засюсюкал Леон, услышав возмущенное мурлыканье в темноте. Его ловкая большая ладонь метнулась к коту, сидящему на кровати — домовой замер на месте, просто опешив от возмущения. Несмотря на горящие зеленые глаза Мота и гневно трясущиеся усы, длинные пальцы Лео быстро потянулись и, застав кота врасплох, принялись легко чесать его под горлышком. — Не бойся! Мы тебя в обиду не дадим!
Мот хотел было сопротивляться и вредничать, но отчего-то быстро передумал и сладко громко заурчал, как обычный домашний котейка.