Факультет патологии

Минчин Александр

— Осталась одна неделя. — Ирка сияла.

— Ты где ж так долго был, Саш? Ирка хотела тебя в свидетели, а теперь пришлось взять другого, боялись, что ты не вернешься.

— На море. — Свидетели, заявление — все это похоже на дурной сон, то ли на шутку вампира-изобретателя. Я не мог поверить до конца. — Да вы дурите меня. — Я смотрю на них по очереди на каждого и на двух, вместе взятых.

— Ну, мне еще этого делать не хватало! — Юстинов оскорбился.

Это мне откровенно понравилось… (Как время течет!..)

— Саш, ты представляешь, —

верещала Ирка, — никто бы никогда в жизни не поверил, что Юстинов женится на мне, ни один человек, ни в какие времена!

— Ир, а чего ты радуешься, если он на тебе из-за полтинника женится, чтобы у Никиты выиграть, — пошутил я.

— Так это уже в нашу семью будет… Личико у Ирки сияет, как у игривого лисенка.

— К тому же, Саш, тут другой резон, — говорит Юстинов. — Ирке это тоже выгодно: во-первых, эти пятьдесят рублей она получит все на колготы, я ей отдам, во-вторых, я обещал ей, что одену с ног до головы, и, в-третьих, к тому же она избавится от своих родителей. А родители у нее полное говно. Да, Ира?

— Да, Андрюшенька! Все, что хочешь до загса.

— Так что, Саш, ты не думай, что Ирка такая простая штучка, она ничего не делает без выгоды для себя.

Я смотрю на Ирку с улыбкой, уж я-то знаю, какая она, даже то, чего никто не знает… И не узнает никогда.

— Так что, Саш, ты приглашаешься на свадьбу! Почетным гостем, можно сказать, будешь, первый человек с Иркиной стороны, она любит тебя как родного, даже больше меня. Надеюсь, вы еще не успели перепихнуться… А, Ира?

— Нет, Андрюшенька, я хотела, но он отказался.

Мы смеемся. Я все еще не верю, а он уже вручает мне приглашение, где написано, что свадьба состоится в Каминном зале ЦДРИ, что рядом в переулке с рестораном «Берлин», напротив зада «Детского мира».

Я читаю и в этот момент верю, что Ирка, моя Ирка, плод моих стараний, усилий и забот, действительно женится.

— И, Саш, тебе спасибо за пять пачек «Овулена», что ты Ирке подарил тогда. — (Я ей сделал подарок за зачет по английскому языку.) — Месяца через два опять понадобится. Так что с тебя никаких подарков на свадьбу не надо, кроме ста пачек «Овулена». — (Ты, я вижу, неплохо по… собираешься, говорю я про себя.) — Ирка по своим гинекологам уже соскучилась, забыла, когда их видела.

— Всю жизнь бы не видела, — смеется Ирка, — спасибо, Санечка, — и целует меня.

Я чуть не спрашиваю: а как же Лилька Уланова и основы обучения элементарным навыкам лесбоса… Но вовремя останавливаюсь. Юстинов говорит:

— А сейчас — все пить, пива, и гулять до утра. А Ирке можно только пирожное… Да, Ирочка?

— Да, Андрюшенька!

Прямо современная идиллия. (Вот она нынче какая.)

Даже смотрят друг другу в глаза, чтоб мои провалились глаза, если этого не вижу я. Юстинов хвастается:

— Она теперь шелковая будет. Пока не выйдет замуж за меня.

А Ирка так тихо-тихо добавляет:

— Зато потом начнется… — и выдыхает, чуть дыша.

Я смеюсь, Юстинов этого не слышал, кажется.

Каждый учебный год

в этом институте у меня начинается с пивной.

Мы отправляемся пить пиво и говорить, где кто провел лето. Которое теперь будет только в следующем году. (Эх, если бы я знал, какое то будет лето…)

Оказалось, что они с Юстиновым были в Коктебеле, в Доме творчества, куда его папа достал им путевки. Там же были и Сашка с Никитой, и вся компания Юстинова приезжала, Машка Куркова и другие фарцовщики, с кем он крутит дела.

— В общем, весело было! — говорит Ирка.

— А про Сашку с Никитой я тебе вообще гениальную историю расскажу. Они соревновались в очень интересном виде спорта: кто больше трипперов подхватит. До этого лета у них было поровну, но на данном этапе Никита вышел резко вперед: у него уже их тринадцать, вернее, тринадцатый, а у Сашки только девять. Он остепенился, все время с Оленькой проводит Даличевой.

Саша достаточно отставал, как я понял, но, исходя из этого особого вида спорта, явно не переживал. Юстинову это нравилось:

— Так что Никита у нас — рекордсмен нынче! Победитель по трипперам!

— Где это он их умудряется подхватывать столько? — спрашиваю, наверно, наивно я. Очевидно — все в том же неглубоком месте.

— Да, он ложится на кого попало. К тому же водку жрет, когда лечится, выходит, новый еще не залечил, как старый опять начинается.

— Так он же наградил вокруг себя, наверно?

— Тысячи. А он их предупреждает: я, говорит, трипперный, а они все равно не верят и ложатся.

— Вот Андрюшенька у меня не такой, — говорит Ирка, отхлебывая из его кружки большими глотками пиво. — Правда, Андрюшенька? У тебя же не было ни одного триппера, а?

— Ир, не задавай глупые вопросы.

— Ну скажи, сколько у тебя было?

— Отцепись, Ир.

— Или тебе ни одна не дала, кроме меня?! Скажи, а?

— Ну все. Ирка понюхала пива, теперь тебе, Саш, с ней разбираться.

— Ира, не надо, — предупреждаю я.

— Пусть скажет немедленно, так хочу я.

— Ты мой — вечный триппер, Ира, — говорит он. Ирке, видимо, нравится это сравнение, и она улыбается.

Пивнушка закрывается в восемь, и мы уходим из нее последние.

— Ир, а занятия начались? — на всякий случай спрашиваю я.

— Конечно, милый, как обычно, с первого сентября. А сегодня уже восемнадцатое…

— Ну ладно, тогда завтра в институте увидимся.

— Ты знаешь, что мы теперь с утра учимся?

— Не-а. А чего ж я тогда после трех приехал?

— А это я не знаю, Саш. — Юстинов улыбается.

— А вы что там делали?

— Ждали тебя. — Ирка смеется.

— Пригласить на свадьбу, — добавляет Юстинов. И как далекое эхо мне вслед несется «свадьба-а», «свадьба-а».

Вечером у меня состоялось долгое и нудное обсуждение с папой проблемы: как я буду вести себя (и по-прежнему ли?..). Думаю ли я за голову браться и человеком становиться. Я за нее и так каждый день брался, когда мылся. И он зудил меня полвечера.