Факультет рыболовной магии
Шрифт:
– Это какая-то ошибка, здесь лежит раненый – пожал плечами Тубуз, а про себя подумал: «Железяка, ай да хитрец, заставил этого толстяка неповоротливого бегом бежать».
– Господин главный факультетский лекарь, может, вы все-таки окажите помощь раненому? – взмолилась Ксана.
– Да-да, конечно, уф, уф… – Черм закатал рукава халата, опустился рядом с троллем на колени и открыл саквояж. После чего принялся осматривать и ощупывать рану на плече.
– Так, – обратился он к лекпинке через минуту, – судя по всему, ты имеешь опыт обработки раненых. Будешь мне помогать. Уф! А ты, как там тебя, давай-ка дуй отсюда, а то будут у нас
– Да вы за меня не волнуйтесь! – возмутился Тубуз. – Я, знаете, какой смелый!
– Что ж, поживем – увидим, – пробормотал лекарь и сделал длинным скальпелем глубокий надрез поперек раны. Из нее во все стороны брызнула кровь, затем раздался звук, словно кто-то уронил мешок картошки.
Ксана обернулась на звук:
– Может, дать ему нюхательной соли?
– Троллю? Нет, пока не надо…
– Да нет, лекпину Тубузу, он все-таки упал в обморок.
– Пусть пока полежит, – сказал Черм, делая еще надрез, – хоть мешаться не будет. Давай пинцет семь. Рана-то непростая, ох, непростая…
– Магия? – испуганно спросила Ксана.
– Она самая. Червь черный в ране, и, похоже, не один. Давай, давай пинцет! Уф, уф…
Профессор Малач, Железяка, Тубуз и Ксана молча сидели в столовой за обеденным столом. По их виду было ясно, что настроение каждого оставляло желать лучшего. Особенно хмурым выглядел Малач, который, не поднимая глаз, ковырялся вилкой в тарелке и до сих пор не попробовал ни кусочка жареной форели, усыпанной луком и зеленью, которую приготовила Ксана. Тубуз с каким-то отупевшим видом допивал уже четвертую кружку чая, Железяка внимательнейшим образом рассматривал нож из столового прибора эльфа – создавалось такое впечатление, что в руках у него бесценное произведение искусства. Ксана обеспокоенно переводила взгляд из-под своих больших круглых очков с профессора на стоявшую на столе стеклянную колбу с притертой пробкой, в которой плавали два черных червя. Каждый червь был длиной с указательный палец гнома и толщиной с мизинец лекпина. Их кольчатые тела имели множество коротких подвижных ножек, головы венчали маленькие розовые рожки. Плавая в колбе, черви выглядели вполне безобидно – не то, что когда копошились в ране Пуслана, выгрызая его плоть…
На самом деле червей в ране тролля было пять, но трех после удачного извлечения унес с собой доктор Черм, направившийся прямиком в факультетскую медицинскую лабораторию. Двух оставшихся Малач намеревался исследовать лично.
Черм покинул дом профессора примерно час назад, после того как все присутствующие вместе с двумя гномами, приглашенными для ремонта двери, перетащили громилу на второй этаж и положили на кровать, подставив кресло под не поместившиеся на ней ноги. С тех пор Пуслан так и не приходил в сознание.
– Пойду посмотрю, как он там, – не выдержал Тубуз.
– Пойди, пойди, пойди, – словно бы про себя сказал Малач, – только все равно он пока без сознания. Черм сказал, что он часа два с половиной в себя не придет.
– Ну, просто пойду посмотрю, – сказал тот. – А то чай этот сил больше нет пить.
– Посмотри, посмотри, посмотри…
Тубуз поплелся в спальню, откуда все это время доносилось монотонное бормотание. Непередаваемая череда звуков и гырканий на тролльском языке изредка прерывались вопросами: «Кто ты? Ты – я? Я тебя убить. Я тебя…» Если не принимать во внимание тяжесть ситуации, лежащий на кровати Пуслан выглядел
Грустно улыбнувшись, Тубуз присел на стоящую рядом с кроватью табуретку. Взяв тролля за руку, лекпин принялся шептать:
– Пусланчик, ты же поправишься. Обязательно поправишься. Доктор Черм свое дело знает. Он над тобой так колдовал, что я даже в обморок упал. Ты же вон какой здоровенный, мы тебя до кровати еле-еле доперли. Так что давай, поправляйся. А то кто же нас с Железякой зимой рыбу будет учить ловить?
– Гр-гр, – всхрапнул тролль и неожиданно дернул рукой, да так, что Тубуз, словно пушинка, слетел с табуретки на пол.
– Ох-хо-хо, – только и сказал лекпин, поднимаясь.
– Гр, гр, тролль тут. Где тут тролль я? – пробормотал Пуслан.
– Тут ты, тут, – сказал Тубуз, вновь усаживаясь на табуретку.
– Да. Тролль тут, тут тролль. Гр, болит все тут у меня, где я?
– Конечно же, болит, – вздохнул лекпин, уставившись в пол. – Как не болеть, если в башке черви поко вырялись.
– Гр-гр, где я опять, где я тут?
– Да тут ты, тут! Никуда не делся…
– Глупый лекпин! Где я?
– Пусланчик? – Тубуз вскочил с табуретки, уставился на великана и увидел открытые глаза, следившие за ним из-под бинтов, словно мыши из норок.
– Эй! Все сюда, он, кажется, очнулся! – во все горло завопил лекпин.
Через несколько секунд Малач, Железяка и Ксана вбежали в спальню и, окружив тролля, наперебой стали задавать вопросы:
– Как ты? Кто это тебя? Что случилось?
Пуслан сосредоточенно переводил взгляд с одного на другого, но только открывал рот для ответа, как следовал новый вопрос, и он уже старался сосредоточиться для нового ответа.
– Стоп! – скомандовал Малач, подняв руки. – Так мы ничего не добьемся! Спрашивать буду я, а вы пока помолчите… Тролль Пуслан, ты можешь говорить?
– Гр…
– Тебе надо выпить лекарство, которое оставил доктор Черм. Оно придаст тебе силы.
– Гр…
– Ксана, помоги-ка мне.
Эльф взял с пола большую кастрюлю, наполненную мутной жидкостью, и поднес ее к губам тролля, в то время как девушка не без труда приподняла тому голову. Пуслан вытянул губы и в несколько шумных глотков осушил сосуд.
– Тьфу, – тут же скривился он. – Лучше бы каменки дать мне.
– Нельзя тебе каменки, дружище, – улыбнулся Малач. – Доктор строго запретил всякие крепкие напитки, кроме лекарств.
– Гр-гр.
– Расскажи-ка нам лучше, что с тобой произошло? Что случилось?
– Гр-гр, дать мне камневки?
– Нет, нельзя! – В голосе эльфа прозвучали железные нотки.
– Гр, жалко… Ладно, я скажу тут…
И Пуслан сбивчиво, постоянно гыркая, поведал окружившим его друзьям следующую историю.
Он неторопливо шел по одной из улиц факультетского замка в гости к своему соплеменнику Щербеню. Поравнявшись с Тупиком Испытаний, тролль услышал донесшийся из его полутемных закоулков жалобный крик, а затем увидел бегущего к нему гоблина. Тот одной рукой держался за живот, второй – за ухо, которое заметно изменило свою форму и напоминало увядший капустный лист. За беднягой, почти настигая его, с яростными криками бежали с десяток гоблинов, размахивающих палками и дубинками, причем у одного из них дубинка была боевой, то есть утыканной острыми кусками камня.