Факультет звездокрылов
Шрифт:
Арктанхау скривился так, словно был дирижером оркестра, а в третьем ряду фальшивила скрипка.
— Не трусь. Меня с детства учили обращаться с ранами, полученными в бою.
— Правда? Что-то не вижу на тебе серого фартука лекаря, — парировала я и отвернулась, ставя точку в разговоре сомнительной ценности.
Поспешно вернулась на свой стул, зубами разодрала упаковку и сжала бинт пострадавшей ладонью. Сердце стучало как бешеное, отдаваясь в руке и висках.
Арктанхау облокотился на пост медсестры и следил за мной взглядом кота,
— Ты могла бы…
Что я там гипотетически могла по мнению северянина, так и осталось невысказанным. Полное боли «Ааа!» вырвалось из-за глухо запертой двери, пронеслось по коридору и отскочило гулким эхом от стен. Послышалась подозрительная возня, уже через миг сменившаяся на отчетливые звуки драки.
— Нет, пожалуйста, нет! — взмолился кто-то тоненьким баском, что-то упало и разбилось, испуганно вскрикнула девушка, и все стихло.
Я в шоке таращилась на дверь палаты, куда пару минут назад декан факультета помощи и возвращения увел Глена. Арктанхау ухмылялся с видом «может одумаешься и примешь мою помощь».
Тихо скрипнув, дверь в палату распахнулась. Напевая себе под нос прилипчивый мотивчик, в коридор вышел весь из себя довольный престарелый некронавт.
— Этот готов. Кто следующий? — господин Горячий уставился на меня, на заляпанный кровью пол, кашлянул. — А вам, голубушка, прямая дорога в…
Искренне надеюсь, что не в могилу, ибо кто ж этих некронавтов поймет!
— В пятую процедурную к адептке Знающей. Она у нас самая талантливая, — обрадовал господин Горячий и только тут заметил Арктанхау. — А, Кристен! Спасибо, что пришел. Там немного, всего пара шкафов. Вы с Аметрин быстро управитесь.
И старичок пошаркал к северянину, а я на подкашивающихся от страха и потери крови ногах дошла до пятой процедурной, робко поскреблась и заглянула внутрь.
— Да-да, заходите, — откликнулась лекарка в сером фартуке и белой блузке, подняла голову и мгновенно узнала. — Ты?!
Не менее шокированная я застыла на пороге процедурной и во все глаза таращилась на ту самую блондиночку, что спорила на лестнице. Ой, что сейчас будет…
Но ничего не было.
— Касатики, несите вот эту этажерку в травматологию, потом тот шкаф в лаборантскую, а все остальное в пятую процедурную, — крикнул старичок— некронавт где-то в глубинах коридора.
Лекарка, как и я, слышавшая эту фразу, и явно знавшая про помощь Арктанхау и не просто так сидевшая в засаде именно в этой процедурной, решительно вскочила и подбежала ко мне.
— Про спор никому ни слова! — прошептала она, молитвенно складывая руки перед собой.
— Само собой, — кивнула я и протянула все еще кровоточащую ладонь. — Сделай что-нибудь, а?
Блондиночка охнула и поскорее усадила меня на кушетку. Зачем-то сунула ватку с нашатырем, подкатила металлический столик и принялась за рану. Промыла, стянула края специальными скобами, заменявшими лекарям возню с иголкой и нитками, а после закрыла порез марлевой салфеткой, пропитанной
Гадость по цвету напоминала заросшее ряской болото и воняла так, что нашатырь казался изысканным парфюмом.
— Это что? — насторожилась я.
Кто знает, на какую подлость способен ближний. Чужая душа — потемки. Женская душа — потемки, в которых пылают котлы и пританцовывают гормоны.
— Специальный состав для перевязки. Способствует заживлению, регенерации и безболезненной смене повязки. Бинты и вата обычно присыхают, приходится дёргать и тревожить уже подсохшую рану, а этот состав отходит на раз-два… — заученно выдала лекарка, думая о чем-то своем.
Вероятнее всего об Арктанхау, который как раз нагрянул в пятую процедурную в компании шкафа и здоровенного тролля, поддерживающего другой конец. Лекарка поспешно щелкнула ножницами и спрятала конец бинта под повязку.
— Все. Готово, — быстро проговорила она. — Завтра подойди, проверю состояние. И если все хорошо, то выдам бинты и антисептик, будешь сама следить за раной.
Я повертела перебинтованной рукой, опустила рукав комбинезона и заговорщически улыбнулась Знающей.
— Удачи. С этим парнем она тебе точно пригодится.
Арктанхау словно почувствовал, что говорят о нем, повернул голову. Блондиночка отчего-то сильно смутилась, бросилась собирать инструменты и освобождать столик. Поэтому насмешливо-ледяная улыбка досталась мне одной.
Интересно, и как лекарка рассчитывает очаровать этот айсберг?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. О братской любви и прочих гадостях
Я редко хвастаюсь способностью вставать по звонку будильника, но после таких бессонных ночей как минувшая, начинаю думать, что у меня ее вовсе нет.
Отчаянно молясь, чтобы преподаватель зоопсихологии еще не пришел на собственную лекцию, я вихрем пронеслась по коридору, заспанным дятлом пару раз стукнула в двустворчатые двери и влетела в потоковую аудиторию.
— Простите за опоздание! Я…
Что я проспавшая бестолочь, договорить не успела. Мысль срезало понимание, что большая аудитория сегодня под завязку набита людьми. Причем помимо знакомой черной формы, здесь сидели адепты в сине-желтой форме факультета ядожалов и снежно-белой форме небовзоров.
Но что самое ужасное, в проходе между рядами будущих стражей возвышался отнюдь не молодой и общительный преподаватель зоопсихологии. О нет!
Заложив руки за спину, на меня недовольно хмурился хорошо знакомый демон. И чтоб вы понимали не абы какой демон.
Фаора, где я родилась и росла, граничила с их землями. Да что там! У нас даже имелось два общих праздника, которые праздновали все вместе ради, так сказать, дружбы народов и извечного «о грозные соседи, не убивайте нас, пожалуйста».