Fallout: Equestria
Шрифт:
— Я... я даже не знаю, что это значит. — Я помотала головой. — У меня нет цели! Я заблудилась. Я не знаю, что творю.
— Слушай сюда, — строго сказала Эпплджек. — Я говорю чистую правду. У тя есть цель.
— Эт ты собрала их вместе. — По краям поля зрения появились образы моих друзей. Моих живых друзей. Каламити. Вельвет Ремеди. СтилХувз. Ксенит. Даже Паерлайт. Они тоже были со мной.
Мои глаза начало щипать.
— Ты нашла хороших друзей. Осознай это. Очисти тропу и освети свой путь, — мягко улыбнулась Эпплджек. —
Мне так хотелось поверить ей, что я даже задрожала.
— Но... — Обернувшись к зеркалу, я уставилась на подстреленную, умирающую Литлпип в покрытой запёкшейся кровью рваной рейдерской броне. Она едва стояла, когда совершила своё очередное убийство, Малый Макинтош парил перед ней, нацеленный вверх. — ...Но это моя душа. Ведь так?
— Конечно же, глупышка, — сказала Пинки Пай, внезапно обняв меня и показав на зеркало. — Ты просто неправильно смотришь. Посмотри, что у тебя за спиной.
* * *
Я проснулась и вскочила, ловя ртом воздух. Затем снова упала на матрац. Я чувствовала себя ужасно: мокрая от пота и вся облепленная кусочками затвердевшей грязи. Мерзко. Даже пошевелиться и то сил почти не было. Моя грива была спутанной и слипшейся. Но тошнота отступила, а жар спал.
В комнате ещё кто-то был.
— Ксенит?
Ко мне подошла зебра, но она была не моим компаньоном.
— Сефир, — сказала я, узнав её. — А где остальные пони?.. То есть, все остальные?
Сефир вытащила мокрую губку из жестяной кастрюльки.
— Твоя подруга по несчастью проснулась с час назад, — ответила она, протирая губкой мой лоб. — Сейчас они все с ней.
Я бы тоже хотела сейчас быть с ней.
— Ксенит — моя мать, так ведь? — спросила Сефир. Я остолбенела, не зная что и сказать. Ксенит попросила меня молчать, это я и собиралась делать. Хотя, раз уж Сефир уже начала догадываться...
— Думаю, что да, — сказала Сефир, продолжив натирать меня губкой, стирая пот с моей шерсти. — Она пыталась скрыть это, но неужто она считает, что в пустошах полно зебр с именем Ксенит?
Умная девочка. Прикосновения холодной губки заставляли меня немного вздрагивать, но за каждое из них я была безмерно благодарна. Я очень хотела помыться, как бы это ни было больно. Я бы отдала своё левое переднее копыто за день в спа Тенпони.
— Вы скоро уйдёте, — сказала Сефир, будто всё о нас знала. — И заберёте её с собой.
— Да, мне жаль.
— Буду рада увидеть её уход, — прямо сказала молодая зебра. — Не хочу показаться неблагодарной за всё то, что она сделала, но она бы не сделала этого, не направляй ты её.
Я вздрогнула.
— Нет, неправда!
— Увы, это так, — сказала Сефир голосом, отметающим любые пререкания. — Я люблю её... издали. — Я почувствовала странный холодок, когда слова зебры вторили моим вчерашним мыслям. — Ей нужен хозяин, и всегда был нужен. Я не собираюсь идти по её стопам.
Сефир продолжила намывать меня губкой
— Твой отец?.. — начала я свой вопрос.
— Мой отец, — с горечью сказала молодая зебра. — Карл Дес-Хуф был лидером нашего племени, пока не прилетела грифина-работорговец и не убила его.
Стерн. Это точно она.
— Я тогда ещё была маленькой кобылкой, но я помню, как отец обращался с матерью. И как управлял племенем. Мне его не жаль.
* * *
Я знала, что не должна была двигаться. Моему телу не было нужно ничего, кроме как больше отдыха. Но я должна была увидеть Вельвет Ремеди. И я не хотела идти обратно в сон. Там меня ждали существа и образы, и не все они желали мне добра.
Ветхая лачуга (было бы слишком громко назвать это зданием) была Глифмаркской пародией на клинику, и, похоже, самым старым домом в городе. Полы были разбиты, крыша провисла, но тут размещались все мы. Вельвет Ремеди находилась в том, что когда-то было ванной комнатой. Старая ванна, окрашенная водой в коричневый со следами розового, была единственной неповреждённой вещью в комнате, полной мусора и разбитого фарфора.
— Я думал, что потерял тебя, — говорил Каламити, когда я подошла. Я остановилась, выйдя из поля зрения, не желая прерывать. Мои ноги кричали, что это лучшее время для того, чтобы лечь или прислониться к чему-нибудь. Они были измучены и устали нести мой вес, и если бы я отказалась спать, то могла, как минимум, лишиться их.
— Теперь ты знаешь, что я чувствую каждый раз, когда ты уходишь или делаешь что-то безрассудное, — ответила Вельвет без злобы.
— Я... я не думаю, что смогу вынести это без тебя, — сказал ей Каламити. — Я борюсь, Вельвет. Кажется, что наша дружба рассыпается, и я пытаюсь быть сильным. Но у меня не выходит.
Я вспомнила, что бормотал себе Каламити, когда мы зашли в Стойло Два: Надо, надо быть сильным. Для них. Нельзя вот так просто ворваться и перестрелять этих сволочей ко всем чертям. Да, точно. Надо держаться. Надо следить за Ремеди и Лил'пип, прикрывать их. Я смогу...
— Что случилось, любовь моя? — мягко спросила Вельвет. — Что гложет тебя?
— Брыклинский Крест. — Я вздрогнула. — Я должен был попытаться решить то дело по-мирному, но...
— Иди сюда, — попросила Вельвет. — Позволь обнять тебя.
Я слышала, как у Каламити дрогнул голос.
— Мы были бандитами, Вельви. Ничем не лучше бандитов. Мы пришли требовать то, что, мы знали, они не хотели бы отдать, и всё это закончилось кровью. Те молодые рыцари не заслужили смерть. — Мой друг плакал. Я почувствовала ком в горле. Моё сердце скручивалось в узлы. — Я бы остановил это. Я лучше знал. И это делает произошедшее моей виной.
— Тише, любимый, — проворковала Вельвет. Она знала, здесь она ничего не могла сказать, поэтому мудро промолчала. Я представила, как она держала его, как он плакал ей в гриву.