Fallout: Equestria

Kkat

— Мне не весело, Пинки Пай, —сказала она тихим и опасным тоном. — И хочешь открою секрет? И. Тебе. Тоже!

Пинки Пай хихикнула.

— Конечно мне весело! Здесь и торт, и мороженое, и кексики, и лучшая музыка, и напитки, и развлечения, и...

— И эти? — Единорожка взяла баночку с ближайшего стола. Я сразу поняла, что это такое.

— Ага! Особенно эти! — Розовая пони почти светилась. Я услышала, как Эплджек застонала рядом со мной.

Твайлайт открыла банку. Затем перевернула её, высыпая все Праздничные Минталки на пол. Часть из

них упала через стенки балкончика, часть поскакала вниз по лестнице. Розовая пони ахнула и принялась собирать их. Какая-то часть меня желала к ней присоединиться, но всё, что я могла делать — это смотреть.

— Мне надоело лгать ради тебя, — громко сказала Твайлайт. — И прикрывать тебя перед Принцессой. Всем надоело. И больше я этого делать не стану.

Пинки посмотрела на неё с ненавистью, подбирая Праздничные Минталки.

— Тебе не стоило этого делать, злюка-подлюка-рифмуется-с-клюкой.

— Ты больше не пони вечеринок, Пинки; ты просто наркоманка. Как и половина пони на твоих вечеринках. — Единорожка фиолетового цвета уставилась на розовую пони, высвобождая ту ярость, которую она копила некоторое время. — С меня хватит. Я хочу мою подругу назад. Я хочу мою Пинки Пай. Ты не она. Но если сумеешь её найти, попроси её позвонить мне.

Песня закончилась. Ритм прекратился. Вся комната провалилась в тишину.

— Твай...

— Не "Твай". В этот раз не сработает. Или очистись и осознай правду... — единорожка глубоко вдохнула и закрыла глаза, чтобы подготовиться к тому, что решилась сказать.

—...или дружбе конец!

Твайлайт повернулась и пошла к выходу. Розовая пони, кажется, расстроилась. Даже её волосы упали на плечи.

Эплджек, стоявшая рядом со мной, вздохнула.

— Ох ёлки, Твай.

Рэйнбоу Дэш, прекратив смеяться, взмахнула крыльями.

— А она вроде права.

Затем голубая пегаска не спеша полетела по направлению к выходу. Она всё равно обогнала Твайлайт у двери.

Твайлайт обернулась, смотря мимо Пинки Пай. Негромким голосом, который вряд ли достиг балкона, она произнесла:

— Если решишь снова быть моей Пинки Пай... по-настоящему решишь... и тебе понадобится помощь, ты знаешь, к кому обратиться.

Затем она вышла через дверь в что-то похожее на дождливую Мэйнхэттенскую ночь. Дверь захлопнулась за ней.

<-=======ooO Ooo=======->

Одна мысль поразила меня, пока я вылетала из чужой памяти с ощущением, как будто получила неслабый удар в живот. (Меня, оказывается, действительно стошнило на саму себя)

Откинувшись на стену, я уверила себя:

— Я не настолько плоха...

— Но с вами мне нужно быть поаккуратнее, — сказала я Праздничным Минталкам у себя в сумках. — Я не дам повода Каламити или Вельвет Ремеди думать, что у меня с вами проблемы. Я не хочу потерять друзей из-за их уверенности, что я наркоманка.

Заметка: Следующий уровень

Новая способность: Жёсткая Шкура (первый уровень) — Жестокий опыт пребывания в Эквестрийской Пустоши закалил вас. Вы получаете +3 к сопротивляемости урону с каждым уровнем данной способности.

<<< ^^^ >>>

Глава 15.

Шёпот в темноте

Глава 15. Шёпот в темноте

«Псс...! Пинки Пай! Ты уже спишь?»

Отдых.

Сон выдался поверхностным и прерывистым. Мне отчаянно нужно было как следует выспаться. Но всякий раз, как я закрывала глаза, пред ними представало забытьё, полное видений ужасов Пустошей.

Я видела, как пони садились в пассажирский (Небесный Бандит) фургон. Я их представляла семьями, которые собирались провести день полного смеха и веселья в парке развлечений Министерства Морали — родители тепло улыбались жеребятам и кобылкам, которые пританцовывали от нетерпения. (Не знаю почему, но я была уверена, что Министерство Морали строило парки, и что они были забиты кричащими детишками). Я видела матерей, которые призывали своих жеребят не взбираться на сиденья, отцов, которые проверяли плёнки в фотоаппаратах. И большая стена зелёного пламени со зловещей радугой, летящей на них так, что никто не мог её увидеть.

Я видела пони по имени Трикси, оставляющую сообщение на двери своего дома. Она улыбалась, убедив себя, что её жизнь вот-вот изменится. Я видела, как она отходит от двери. Я кричала ей, просила её вернуться, потому что я знала, что она никогда в жизни больше не увидит свой маленький домик снова. Я звала, умоляла, плакала. Но она не могла услышать меня. И она ушла.

Я видела, как пони сообщают своим близким радостные новости, что они были выбраны для заселения в Стойла. Я наблюдала, как они — яркие, красочные, живые пони — рысью бегут в свой новый дом, а часы на стене над ними отсчитывают минуты до страшной аварии, что обречёт их всех на ужас, отчаяние и смерть.

Я рывком проснулась.

Я лежала... где-то. В постели. Но каждый, раз когда я пыталась вспомнить, где это я и как я сюда попала, воспоминания от меня ускользали. В комнате было темно, но через приоткрытую дверь лились полоски света. Я не узнала стен с висящими на них затемнёнными плакатами или потолка, на котором крепилась тихая мирная турель.

С моим телом было что-то не так. У меня всё болело, я чувствовала тошнотворную слабость. Меня бил озноб, хоть потом я и не обливалась. Желудок так вообще скрутило. А во рту как будто кошки нагадили.

В двери промелькнули тени. Я услышала голос Каламити:

— Как ты думаешь, она ничё не подхватила в Стойле?

Мягкий и чистый голос Вельвет Ремеди ответил:

— Или это может быть вызвано стрессом. Я беспокоюсь о ней. Думаю, пустоши на неё сильно влияют.

— Ну а ты, вродь как, вся в порядке, — отметил Каламити, он шептал, стараясь не разбудить меня.

Вельвет криво (но все же очень женственно) усмехнулась:

— Да не так уж и в порядке, мой дражайший пустошник. — Это что — сарказм? Или приязнь? Наверняка я сказать не могла, а от попыток обдумать это у меня все плыло. — И конечно же я лучше справляюсь, чем Литлпип; в конце-концов, я больше чем на десять лет старше её.