Фальшивая свадьба
Шрифт:
Ива слабо сопротивляется, чувствуется, что она измотана, разбита. Не знаю, что там начудил Савицкий, но если это он довел дочь до такого, ему придется заплатить. И возможно, не так уж мне будет жаль его подставлять, если он повел себя с ней как мразь.
До машины добираемся с трудом - по дороге пару раз ошибаюсь с поворотами, матерюсь, злясь, что промедление может отразиться на здоровье Ивы. Она затихает окончательно, только жмется ко мне словно брошенный всеми котенок.
– Вань, давай домой, и пошустрее, - говорю водителю,
– Там могут быть пробки, - сдержанно замечает он.
– Если объезжать по короткому, будут штрафы. Там дорога…
– Похуй, ясно? Нам надо домой, и быстро.
Ива не может даже сидеть. В итоге укладываю ее к себе на колени. Ее шапка куда-то делась. Если вообще была. Все волосы влажные от растаявшего снега. А лицо бледное, едва ли не белое. Жуткий контраст. Я-то помню ее совсем другой.
Мягко глажу по плечу, спине. Представляю, как хреново она сейчас себя чувствует - если замерзла прилично, должно быть, вся кожа у нее иголками, а скоро будет гореть.
Домой добираемся за рекордные сроки.
– Спасибо, молодец, - говорю Ивану, тот скупо кивает. Все проблемы разгребем завтра. Сейчас другие приоритеты.
Осторожно забираю Иву из машины, несу на руках до дома. Кажется, она стала еще меньше, словно, как снег, подтаяла.
В квартире звонкая тишина. Макс опять где-то шарится. Но с ним, я уверен, порядок - ребята присмотрят. А вот Ива под ударом.
Усаживаю несчастную на пуф в прихожей, раздеваюсь сам, затем ее. Никакой реакции. Будто она вообще не понимает, что происходит.
– Ива, тебе надо в ванную, чтобы согреться. Дойдешь сама, или помочь?
Она поднимает на меня взгляд, похоже, даже фокусируется, но потом как-то обреченно кивает.
Вместе идем в ванную. Придерживаю ее и контролирую, открывая горячую воду, и готовлю все, чтобы она смогла согреться. Помогаю раздеться, даже жду, что она начнет сопротивляться или спорить.
Но ничего.
Просто, блядь, глубокое равнодушие и безразличие. Словно ей плевать на все. Торможу с расспросами, хотя вопросов к Савицкому все больше. Это что надо такое сделать, чтобы дочь от него сбежала в таком состоянии?!
Помогаю Иве забраться в ванну. Она совершенно не смущается своей наготы, хотя еще недавно краснела от этого, как невинная ромашка. Впрочем, так оно ведь и есть.
Садится, даже не морщится, хотя я знаю, каково ей сейчас - в детстве я не так обмораживался.
– Зачем ты меня спас?
– вдруг спрашивает она. Я от неожиданности даже вздрагиваю. Не думал, что она начнет говорить. Да еще вопросы такие задавать.
– А не должен был? Мы тут вообще-то с ума сходили, волновались, где ты, и что с тобой, - стараюсь говорить ровно и спокойно. Нельзя ее напугать, хотя у меня самого, похоже, начинается лютый откат, и отругать засранку очень хочется.
– Зачем? Я же ущербная, Ян.
– Чего?
Ива поднимает на меня взгляд -
– Я знаю, что неполноценная, что у меня проблемы со здоровьем. Тебе ведь рассказали?
Я молчу. Помню ту чертову беседу с Савицким.
– Рассказали, - кивает она.
– Ну, так, может, хоть ты скажешь - что у меня сломано? Что со мной не так?
Пиздец, какой у меня, конечно, выбор в этот момент. К Савицкому у меня теперь еще на один счет больше. Не я должен рассказывать Иве о таких вещах. Точно не я.
Черт подери, ну, какого хера? Понятно, что не я виноват в этом, но от меня же она услышит это!
– Тоже не скажешь, - по-своему истолковывает мое молчание Ива. Опускает взгляд в воду. Я тоже, и тут же отворачиваюсь.
Она же голая. В прозрачной воде. А я не железный. И член у меня снова стоит так, что мысли утекают в трусы.
– Точного диагноза у меня нет, - отвечаю, откашлявшись.
– Но в общих чертах твой отец обрисовал.
Слышу тихий всплеск. Скорее, чувствую, чем вижу, что Ива снова на меня смотрит.
– Он сказал, что вероятность забеременеть у тебя крайне мала.
Она глубокомысленно фыркает.
– И поэтому ты решил, что тебе не нужна такая жена?
К сожалению, сейчас в ее голосе лишь отстраненность и холод. Ни капли живого интереса. Будто все замерзло там, на лавочке в парке.
– Нет, конечно. Просто…
Черт, никогда не заморачивался с объяснениями. Ну, может, разок, с Алисой. Когда расставлял точки по местам. Но ни разу я не испытывал такой щемящей неловкости вперемешку с лютым чувством вины.
Не выдержав, снова поворачиваюсь к Иве, и мы с ней встречаемся взглядами.
– Так будет лучше, - добавляю избитую идиотскую фразу.
Ну, а что я ей скажу? Что, дорогая, я собираюсь слить твоего отца, но ты не переживай, трахать тебя я по-прежнему буду ловко и умело?
Еще и Макс с этим его “она все узнает”. Нет, эти две части своей жизни я смешивать не собираюсь. Все равно с Ивой мне ничего не светит. Нашему соседству существовать осталось недолго.
– Лучше скажи - ты почему так сбежала от отца? Что он тебе наговорил? Обидел чем-то?
На пару мгновений в ее взгляде мелькает удивление. Но буквально тут же исчезает.
– Тебе не все равно? Или ты пойдешь и накажешь его?
Ее голос сочится горечью. Справедливый упрек звучит между строк, но я прикидываюсь дурачком и делаю вид, что не понимаю.
– Если надо, то да. Я в ответе за тебя.
Ива тихо хмыкает.
– Я застала их в гостиной. Прямо на диване, который выбирала мама, когда еще…
Ее голос ломается, затихает, хотя фраза явно не окончена.
Поддаюсь странному порыву и, опустив руку в воду, нахожу ее ладонь - она хрупкая, маленькая по сравнению с моей. И снова меня начинает вести. Осторожно сжимаю ее пальцы. Но, кажется, Ива даже не замечает этого.