Фальшивые друзья
Шрифт:
Я почти не слушал Клауса. Мои мысли все время возвращались к демонстрации защитников мира. А ведь хорошее дело они делают. Их выступления — совсем не то, что акции Винтерфельда.
Шпенглер уже ждал нас. Ему поручили быть ответственным за размножение различных служебных материалов и документов. В его распоряжение поступили светокопировальный аппарат и установка для снятия и размножения фотокопий.
Дежурили мы по двое через день, на службе были все время Шпенглер и один из нас. Другой получал увольнительную, зато на его долю доставалась ночная смена. Словом, работой нас не перегружали. Явился,
— Важная телеграмма!
Но Шпенглер уже привык к этим «важным» сообщениям. Не спеша приоткрыв дверь, он проворчал:
— Что, разве горит? Русские уже высадили десант на Рыночной площади? — Затем открыл окошечко в дверях, взял у посыльного телеграмму, не спеша снял копию, пока офицер нетерпеливо постукивал пальцем по двери.
— Послушайте, — сказал мне Шпенглер, когда фельдъегерь ушел. — Я скопировал документ специально для вас, на всякий случай.
Шпенглер был славный мужик лет сорока пяти. Он работал в службе гражданской обороны. На все случаи жизни у него был готов комментарий. «Винтекс» он называл не иначе как «эти дерьмовые маневры».
— Все эти учения, — говорил он, — ни к чему, только летят в трубу миллионы. А вот моему старику отцу урезали пенсию…
Шпенглер всегда снимал копии с интересных телеграмм «для своего личного архива». Вот и теперь он принес самые свежие новости.
— Послушайте, — сказал он, — они пишут о новых планах НАТО по защите ФРГ. В этих планах сохраняется положение о том, что в случае войны части территории Федеративной Республики Германии могут быть оккупированы войсками стран Варшавского Договора. Тем самым якобы достигается цель уменьшить зависимость Запада от атомного оружия и сделать понятнее и доступнее концепцию запугивания населения оккупацией со стороны коммунистических государств. Штаб считает, что население ФРГ, узнав об оккупации части территории страны, придет в ужас, окажется перед мучительной дилеммой: остаться на территории, занятой противником, или воевать дальше. Перспектива оказаться в тылу противника будет, как предполагается, не очень-то привлекательной для населения, ведь половина промышленности и треть населения страны находятся в районах, отстоящих от границы ГДР примерно на 240 километров. Поэтому одна из задач маневров, согласно американскому плану 100/5, определить настроение людей, которые могут оказаться «по ту сторону», и оказать на них соответствующее пропагандистское влияние.
— То есть внушать людям, что лучше погибнуть, чем оказаться под властью красных? — спросил Клаус.
— Этот вопрос не возникнет вообще, — ответил Шпенглер. — В тех районах, которые предполагается оставить красным, то есть войскам стран Варшавского Договора, должна быть осуществлена тактика выжженной земли. Вы думаете, зря у нас пишут, что населению придется столкнуться с «мучительной дилеммой»? Вот так оно и планируется на случай войны — выжечь все дочиста.
Мы с Клаусом слушали молча. Застучал телетайп, и мы занялись очередной телеграммой. Вопросы большой политики меня уже не интересовали. Важней казались цены в столовой и плата за отопление и освещение в комнате, которая была нам отведена. Комнатой это помещение можно было назвать с натяжкой — нам отвели закуток в пультовой при круглом фойе, поставив там раскладушки. Народ в зале то и дело собирался, свет горел, а ведь все могли свалить на нас — заявить, что жжем электричество по ночам.
Праздник
Глядя на обнявшихся, я немножко завидовал им. Что если бы сейчас рядом со мной сидела Петра?
Я заказал еще бутылку кока-колы. Скука смертная! Мне снова вспомнилось наше с Йоргом дурацкое положение. Черт бы побрал все! Так спокойно работается со Шпенглером и Клаусом! Остался бы я здесь, и гори они все синим пламенем — Вупперталь, Йорг, Винтерфельд, курсы по подготовке унтер-офицеров…
— Здесь свободно? — оторвал меня от размышлений чей-то голос.
Я вздрогнул.
— Извини! — Парень моего возраста продолжал оглядывать столики. — Нас тут целая компания, хотим сдвинуть столы, нельзя ли и твой прихватить?
— Можете взять! — буркнул я и встал.
— Сиди, сиди, ты нам не помешаешь. Если не имеешь ничего против, возьмем и тебя в компанию.
Я снова уселся, продолжая размышлять о своем. Но только что пришедшие гости вели себя очень шумно. Было их одиннадцать человек. Отмечали чей-то день рождения.
— Привет! — обратилась ко мне девушка, севшая напротив, и улыбнулась. Похоже, в этой компании она оказалась случайно. — Меня зовут Анна, — сказала она по-английски.
— А меня — Петер.
Мы помолчали, глядя друг на друга. «Черт возьми, а она симпатичная».
— Вы мне нравитесь, — выдавил я с трудом.
Майер, наш учитель английского языка, наверняка поставил бы мне пятерку за мое «Аи лайк ю».
Вместо ответа Анна показала мне жестом, что не прочь была бы потанцевать.
Мы крутились на пятачке целую вечность.
Соседи по столу смеялись:
— Анна, а он парень ничего! Наверняка лейтенант или скоро им станет!
— Сверхсрочники зарабатывают неплохо, но подумай, прежде чем выходить замуж!
Анна или не понимала по-немецки, или не хотела понимать. Она улыбалась, держа меня за руку.
Я узнал, что родом она из Малайзии, в ФРГ попала по набору, завербовавшись медсестрой. На ломаном английском я попытался объяснить ей, что хочу стать учителем физкультуры в школе и что скоро закончится срок моей службы в бундесвере. О своих проблемах я не счел нужным говорить. Сказал только, что хочу стать унтер-офицером.
— Унтер-офицер — что это такое? — никак не могла понять она.
«Еще подумает, что меня разжаловали», — решил я. Мне хотелось объяснить девушке, что на унтер-офицерском звании я не собираюсь остановиться, хотел бы дослужиться до офицера. Но как объяснить? Сержант, лейтенант… Кажется, Анна поняла меня.
Зазвучала музыка популярной песни «Сатиновая ночь». Мы встали и пошли танцевать, глядя друг другу в глаза.
Опять вы мне притащили еду? К дьяволу, оставьте меня в покое с вашей едой! Вы что, собрались кормить меня на убой? Вот ваша вермишель, вот ваши помидоры! Я украсил ими стену камеры!
Анна, не верь им, не верь тому, что они тебе обо мне рассказали. Не верь, что я убийца! Это ложь! То, что они сделали, чудовищно. Разве можно так?
— Что с тобой, ты, вонючка?