Фальшивые лабиринты, или Иллюзия отражений
Шрифт:
— A y меня еще дочери есть! — вспомнил Кубалай-хан.
— Триста шестьдесят пять? — почтительно спросил я.
— Больше, значительно больше! — замахал руками Кубалай-хан.
— Мы вернемся к этому разговору, о светлейший! — решительно проговорил я.
— Да? — недоверчиво произнес хан и вдруг замер и посмотрел на поднос, где лежали все наши конфискованные во время обыска вещи. — А это что?
И я с удивлением увидел на подносе неведомо как сохранившуюся ириску «Золотой ключик» в обертке.
— Ириска, — жалобно произнес Юнис.
— Что такое ириска? — спросил Кубалай-хан.
— Конфета, — пояснил Юнис, — сладость. Попробуйте!
— Отравить хочешь? — нахмурился Кубалай-хан.
— Что вы! — изумился Юнис, пораженный такой идиотской, с его точки зрения, догадкой хана.
Он с видимым удовольствием развернул ириску, открыл было рот, чтобы отправить ее туда, но, к счастью, удержался, вздохнул, и, преодолев сильнейшее внутреннее сопротивление, ловким движением профессионала расщепил ее пополам.
Потом, что-то вспомнив, взглянул на дочь Кубалай-хана и каждую половинку разделил снова пополам. Взял маленький кусочек в рот, тщательно разжевал его и сглотнул слюну.
— Последняя, — вздохнул он, протягивая четвертинку ириски Кубалай-хану.
Кубалай-хан с опаской взял кусочек ириски, повертел его между пальцами и осторожно положил в рот, готовый выплюнуть при первых же симптомах чего бы то ни было.
Скоро его лицо приобрело довольное выражение и он аппетитно зачмокал.
— Великолепно! — воскликнул он.
Дочь Кубалай-хана потянулась было к кусочку ириски, однако он легонько ударил ее по пальцам, произнеся:
— Детям много сладкого есть вредно! — и зажевал оставшиеся кусочки. На Юниса было жалко смотреть.
— Больше нет? — спросил Кубалай-хан, облизывая пальцы.
— Увы, — развел руками Юнис.
— Но в нашем королевстве их умеют делать, — подхватил я. — И когда мы наладим с вами торговлю...
— Торговлю! — хан Кубалай ударил кулаком по ковру. — Я сейчас же отправляю купцов к вашему королю! Где это? Покажите по карте! Карту сюда!
Четверо слуг внесли большую развернутую карту. Неужели мы наконец-то сможем увидеть полную карту всей страны? И как, интересно, ее называют? Компьютерленд? IBM-ленд? Или... Викленд?
На карте Кубалай-хана было все: и пустыня, разделенная на две части — золотую и белую, и болото, и все окрестные земли. И даже тот столичный город, куда мы так стремились на турнир... Но не было и намека на те места, которые мы прошли и которые имелись на тех картах, что оставались у сэра Жеральда и Юниса.
Но, даже с учетом их карт, полной карты всех земель у нас не получалось: выпадал один громадный кусок — тот самый, где располагался Колдовской лес.
Мы сложили все три карты. Кубалай-хан удивленно поднял густые брови:
—
Пришлось заниматься ликбезом. На сложенных кусках карты мы указали Кубалай-хану кратчайший путь в наше королевство.
— А тут что? — спросил хан, указывая на пустоту, где должен был находиться четвертый лист.
— Колдовской лес! — хором ответили мы. Хан нахмурился.
— Плохие места? Я пожал плечами:
— Никто о них ничего не знает.
— Возвращайтесь скорее, — отрывисто сказал Кубалай-хан, — у меня руки чешутся организовать туда широкую экспедицию. Я мобилизую всех своих магов и волшебников, витязей и героев — и мы сотрем это белое пятно с лица страны! Я не люблю неясностей!
Я невольно залюбовался им. Чувствовалась сила и скрытый интеллект... А чего же он придуривался?
— О светлейший! — обратился я к нему. — Прикажи своим ученым перерисовать все карты в четырех экземплярах.
Хан хлопнул в ладоши. Вошли слуги и унесли карты. Пока приказание выполнялось, мы пили кофе.
— Но все-таки, — произнес Кубалай-хан, — как велик мир!
— Он еще больше, чем мы думаем, — вздохнул я. — Если на одном компьютере помещается целая страна, а в одной стране может быть множество компьютеров, то...
— Ты говоришь непонятное, но я понял, — кивнул Кубалай-хан. — Как малое может находиться в большом, так и большое — в малом. И так без конца. И где находится каждый — никто не знает.
— Да, — я кивнул и наклонился над чашечкой, где колыхалось отражение моего лица. Сколько раз я вглядывался в него! И каждый раз и узнавал, и не узнавал его. Что-то было мое, что-то — нарисованное Викой, а что-то проявлялось постепенно, в зависимости от Происходящего, добавлялись какие-то отдельные черточки. Каждый раз я видел себя по-разному. Так где и когда я видел свое истинное лицо? И видел ли? А увижу ли?
Принесли карты.
— А коней, о светлейший? — вновь обратился я к хану.
— Приведите! — кивнул хан.
Привели коней. Я глянул — и обомлел. Меня зашатало.
— Малыш... — прошептал я, протягивая руку вперед.
Конь потянулся к моей руке. Я, не глядя, машинально схватил что-то с подноса — это оказалась бумажка от ириски, она была пуста. Тогда я взял кусочек колотого сахара из вазочки и протянул его коню. Конь осторожно взял его губами и захрупал.
— Конь сам выбрал хозяина! — довольно засмеялся Кубалай-хан.
Узнали ли своих коней Юнис и сэр Жеральд, я не понял. Во всяком случае, вида они не подали, так что скорее всего — нет. Да и я, присмотревшись, понял, что это все-таки не Малыш. Да конь и не мог быть Малышом: Малыш исчез, растворившись во мне, растворившись в бешеной скачке через всю страну, которую мы затеяли.