Фальшивый талисман (сборник)
Шрифт:
Скоро в просветах между деревьями увидели хаты, вышли на полянку и спрятались в орешнике. Дальше, к селу, тянулось лесное пожарище с пеньками и редкой порослью, лучшего места для отдыха не найти: все видно вокруг, и никто не мог подойти незамеченным.
Бобренок подложил под голову сумку, с наслаждением вытянул ноги.
– Как считаешь, если покурить?.. – спросил Толкунов.
Майору тоже очень хотелось курить. Конечно, этого не следовало бы делать – человек в лесу мог бы почувствовать дым.
– Давай, – согласился, –
Толкунов, ссутулившись, чиркнул зажигалкой, дал прикурить майору от своей папиросы; они прятали огоньки в ладонях и жадно затягивались – знали, что курить не придется всю ночь.
Потом легли голова к голове, замолкли, вслушиваясь в вечерние звуки засыпающего леса, и Бобренку показалось, что Толкунов задремал. Но капитан вдруг зашевелился, повернулся к Бобренку и прошептал:
– Война скоро кончится…
– Скоро, – согласился Бобренок радостно. – Вот Польшу пройдем, а там и Берлин! И конец нашим трудам…
Толкунов не согласился:
– Работа только и начнется…
– Скажешь такое!
– А разных гадов кто будет вылавливать? Дядя?
– А-а, ты вот о чем… – протянул Бобренок. – А я подам рапорт и демобилизуюсь.
– Ты что? – даже испугался капитан. – Ведь ты ас контрразведки, три ордена, кто тебя отпустит?
– Что ордена… – вздохнул Бобренок, но сам почувствовал, что не очень искренен, поскольку не был безразличен к своим наградам – два ордена Красного Знамени и орден Отечественной войны II степени заслужил честно и законно гордился ими.
– Ордена – это признание, – возразил Толкунов убежденно. – Ты это всерьез – о демобилизации?
– Решил.
– Глупость делаешь, – сказал Толкунов уверенно, – для тебя в армии все двери открыты. Два курса института знаешь сколько сейчас весят? Поступишь в академию, окончишь полковником.
Бобренок лениво потянулся и тихо возразил:
– Геолог я, понимаешь?
– Ну и что? А я работал в МТС.
– Если любишь свое дело…
– А я это полюбил… – Толкунов погладил свою кобуру. – Только мне труднее будет. Семь классов… Задержанные диверсанты – это и есть мой аттестат. Как думаешь?
– Еще какой! – успокоил его Бобренок. – Все тебе зачтется.
– Поймаем сейчас этого шпиона проклятого, – неожиданно перевел разговор на другое Толкунов, – и отоспаться можно будет. Я бы подремал немного.
– И я бы…
– У нас есть время поспать, – подумав, сказал Бобренок. – По сорок пять минут. Вначале – ты, а потом – я.
– Можно, – согласился Толкунов. – Сейчас еще в селе люди ходят.
Заснул сразу, спал тихо, как сова, и Бобренок подумал, как это ценно для разведчика: уметь так мгновенно расслабиться и заснуть. Он лежал и вслушивался в ночные шорохи леса: сонно пискнула из кустов какая-то маленькая пташка, бесшумно пролетел сыч и, усевшись на дерево, заухал тоскливо и жутко.
На миг и майору стало страшно, как бывало в детстве,
Минуты тянулись долго, сон одолевал Бобренка, он с завистью смотрел, как тихо дышит Толкунов, вертелся и растирал себе щеки. Наконец наступила его очередь – майор свободно вытянулся под кустом, но сон как рукой сняло, и Бобренок долго не мог уснуть. Проснулся он от толчка, сразу сел, протер глаза и спросил:
– Который час?
– Одиннадцать.
– Пошли.
Они вышли к селу. Постояли немного под развесистым деревом. Параскина хата казалась безлюдной. Пробираясь по подлеску, обошли село и разошлись. Толкунов залег в огороде среди подсолнухов, а Бобренок устроился в полуразвалившемся сарае так, чтобы видеть подход к нему.
За огородами, окружавшими сарай, начинался луг с ручьем посередине, по его руслу можно было почти незаметно подойти к сараю, и Бобренок подумал, что сметливая Параска неслучайно выбрала это место для встреч.
В центре села лаяли собаки, где-то близко сонно запел петух, но сразу спохватился и замолк – тишина, и только уханье сыча доносилось из пущи.
Незнакомец вышел из леса ровно в двенадцать, перебирался от куста к кусту осторожно, пока не скрылся в лощине. Выскользнул из лощины напротив сарая, метрах в пятидесяти от него, постоял, оглядываясь, и направился прямо к Бобренку, притаившемуся за дверью. Он вошел в сарай смело и не таясь – был уверен в полной безопасности – и только вскрикнул, когда майор заломил ему руки.
– Тихо! – приказал Бобренок. Связал руки пришельцу и ловко обыскал его. Не найдя оружия, обыскал еще раз более внимательно и зажег фонарик, осветив лицо ночного гостя. Молодой, лет двадцати пяти парень, полнолицый, курносый, смотрит испуганно, и губы дрожат.
– Кто ты? – спросил майор властно. – И откуда?
Парень сморщился, чуть не заплакал и ответил обреченно:
– Иван Заглада, и документы у меня есть…
– Какой Заглада и откуда?
– Из леса… Там курень, и я живу…
Бобренок произнес строго:
– Быстрее! Всю правду и до конца. Когда забросили, с кем, какое задание? Настоящая фамилия?
– Заглада, я же говорю, что Заглада. Не убивайте меня!
Бобренок подтолкнул его в глубь сарая.
– Но я ведь не вру, и вы можете проверить…
– Говори, откуда и какое задание?
– Какое задание? Окруженец я и жил здесь в селе. В хате Параски Ковтюх.
Сейчас и майору стало ясно – поймали они не ту рыбу. На всякий случай пригрозил парню пистолетом, выглянул из сарая и почти столкнулся с самой Параской. Сразу же за ней из темноты вынырнул Толкунов.
Параска, очутившись между двумя мужчинами, метнулась в сторону, но от капитана не убежал бы самый быстрый диверсант, не то что женщина.
– Без глупостей! – приказал он.