Фамильяр ее ведьмачества
Шрифт:
Мама ко всем моим мужьям так бы относилась. Ко всем, кто был бы единственным. Что бы добиться ее одобрения, мне надо было завести гарем, причем временный, что бы я постоянно могла менять в нем мужчин. Вот это она бы одобрила. Ибо по ее мнению, мужчины годны только для одного – доставлять женщине удовольствие.
– Она бы позвонила, – упрямо тряхнула я головой. – За месяц хоть раз бы, но дала знать о себе.
– Милая, – снова подошел ко мне Степа. – Ты меня конечно прости, она твоя мать и ты ее любишь, но Галина слишком независимая
– Я волнуюсь, – прижалась к нему, обняв его за талию.
– И я тебя понимаю, – крепко сжал он меня в объятиях, даря свою поддержку. – Как бы она не относилась к мужчинам, но тебя она любит.
– Как и я ее, – глухо пробормотала, уткнувшись носом в его грудь.
– Хочешь, подкину тебя до работы? – обнял он мое лицо ладонями и с улыбкой поцеловал в нос.
– Я сегодня дома, – прижалась щекой к его ладони, впитывая, так необходимое мне сейчас живое тепло.
– Опять будешь наблюдать за ее домом, – тут же раскусил он меня.
Пожала плечами, не став ему ничего объяснять. Зачем, если он и сам все прекрасно знает?
– Не изводи себя. Сходи, развейся, – давал Степа мне наставления, надевая темно серый пиджак. – Все, я побежал, – обжег он мои губы коротким, но очень страстным поцелуем. – Люблю тебя! – Послышалось из – за медленно закрывающейся двери.
– И я тебя, – прошептала с улыбкой на губах.
Подошла к окну и отодвинув штору, наблюдала за тем, как Степа выезжает со двора. Как только машина скрылась за поворотом, перевела взгляд на дом напротив. Шторка на кухне все еще была задернута.
Была у мамы одна привычка, не любила она шторы именно на кухне, даже прозрачный тюль не признавала. По этому, когда приезжала домой, первым делом разувалась и мчалась на кухню, что бы отодвинуть шторы подальше в угол.
Так я и ходила по дому ни чем особенным не занимаясь, только все чаще подходила к окну в непонятной надежде и тревоге.
В очередной из заходов, когда расстроено отошла от окна, в дверь стали настойчиво ломиться и радостно верещать мамочкиным голосом.
– Мама! – вылетела на порог, едва не снеся дверью свою родительницу и кинулась ее обнимать.
Здесь, рядом, живая, здоровая. Билось в моей голове, пока я судорожно сжимала в объятиях трепыхающееся тельце матери.
– Ярина! Да возьми ж ты себя в руки! – Прикрикнула мать, от чего я наконец – то пришла в себя.
– Мама! – Взвыла я не хуже серены и вцепилась в тонкие плечи ухоженной брюнетке. – Как ты могла уехать не сказав ни слова?!
– Прости милая, – виновато посмотрела она на меня. – Все так закрутилось. Прости, прости, прости, – пропела мама своим чарующим голосом и схватила меня за руку, – Я тебе такой подарок привезла! Уверенна,
– Где ты была? И с кем на этот раз? – попыталась разузнать где носило мою ветреную мамочку.
К слову сказать, вела она себе немного странно. Все больше молчала и отмахивалась рукой от моего любопытства.
– Ма-ам? – попыталась я затормозить. – У тебя все в порядке?
Мама воровато огляделась по сторонам, выдавила натянутую улыбку и заговорщицки прошептала:
– Пошли в дом, я все тебе расскажу.
Делать было нечего и вскоре, я уже опускалась на стул в не большой кухонке материнского дома.
Мама наворачивала круги вокруг стола, хватаясь то за чашки, то за пустой и холодный чайник, но самое главное, она так и не раскрыла шторы!
– Мама! – окликнула я нервную женщину. – Успокойся, сядь и рассказывай.
– На самом деле, все в порядке, – подошла она ко мне, но вопреки моим ожиданиям, не села на рядом стоящий стул, а сделала еще один шаг ко мне, тем самым нависнув надо мной. – Прости, – потерянно прошептала она и мир перед глазами померк.
Через какое – то время… нет, не могу сказать что я очнулась, просто стала слышать голос мамы. Ни открыть глаза, ни пошевелиться, ни говорить я не могла.
Не понимая что происходит, попыталась прислушаться к родному голосу.
– … да отцепись ты пиявка… теперь будешь жить в ней… фиг ему, а не пару… пусть катится со своим контролем и любовью… полнейшая примитивность… вот ее пусть и любит, она оценит… да, там ей будет хорошо… запомни, он тебя не обидит.
С трудом удавалось мне выхватить обрывки фраз из тихого, монотонного бормотания.
– Скажешь мне спасибо, потом, – погладила меня мать по голове. – Сейчас будет немного больно, – легкий поцелуй в щеку, аромат знакомых с детства духов.
В голове каша, мысли как вороны прыгают с ветки на ветку. Что случилось? Почему мама так странно себя ведет? Что значат ее непонятные слова? Почему будет больно? Куда она влезла на этот раз?
Вопросы вспыхивали в голове один за одним, пока мое сознание не поглотила боль, стремительная, жуткая, раздирающая на части.
ГЛАВА 2
Шевелиться было тяжело, не в том смысле, что было плохо или что – то болело. На меня будто мешки с камнями нацепили.
Открыла глаза и тут же зажмурилась, прямо в них светило яркое солнце, вызывая во мне все больше недоумения. Это где ж я успела заснуть прямо под солнцем? Проспала всю ночь? И почему Степа меня не разбудил или на крайний случай не отнес в кровать?
Предприняла еще одну попытку. Приоткрыла глаза совсем немножечко, немного повернула голову, чтобы солнце не светило так прямо. Простое движение далось с большим трудом. Наконец, почувствовав, что лучи больше не бьют в глаза, решило осмотреться.