Фан-клуб
Шрифт:
Мэлон пошел в спальню, нанес визит Шэрон и нашел ее более гостеприимной и открытой, чем когда-либо раньше. Затем вышел, погруженный в свою постоянно растущую любовь к ней, равно как и в сексуальное наслаждение, которым она его одарила.
Вернувшись в столовую, он обнаружил, что Шивли целиком поглощен игрой в джин-рамми с Йостом.
— Она — в твоем распоряжении, — неохотно сказал Адам.
— Да, — ответил Шивли рассеянно. — Подождем. Не мешай мне теперь.
Через две сдачи он дошел до джина, выиграл игру и двенадцать долларов и впервые за вечер обрел хорошее настроение.
— Если ты не намереваешься посетить ее, следует сказать ей об этом, — добавил Адам, — чтобы она приняла снотворное и смогла немного отдохнуть.
— Ох, дерьмо, — заворчал Шивли вставая. — Всегда находится дело, которое необходимо выполнить. Почему, черт возьми, некоторые люди никогда не оставляют других в покое?
Мэлон нашел этот вопрос праздным.
— Ты можешь и не ходить туда, Кайл. Продолжай играть в карты. Я был бы рад сообщить ей, что она уже может принять снотворное.
— Не смей указывать мне, что я должен и чего не должен делать, — вскипел Шивли. — Оставь меня в покое. — Он обратился к Йосту: — Держи колоду наготове, Гови. Я скоро вернусь.
Он пошел в главную спальню с видом преступника, отпущенного под залог, который должен встречаться с полицейским, осуществляющим за ним надзор.
Когда час спустя он вернулся в столовую, все еще в плохом настроении, раздраженный, то поглядел на Мэлона так, как если бы тот заставил его сделать что-то против воли.
— Как прошло свидание? — спросил Йост.
— А что тут можно сказать? Ты же все знаешь. Все то же, прежнее дело. Помнишь, что ночью все кошки серы. Эй, теперь, когда у Лео окончилась эта передача, как насчет того, чтобы мы все вчетвером сыграли в добрую старую игру, в червы?
Все они охотно занялись игрой. Сперва она носила азартный характер, но постепенно все утомились, так что скука отразилась на их лицах, а невнимательность часто приводила к ошибочным ходам.
Мэлона задевало их растущее равнодушие к Шэрон (не то что он очень возражал против этого — фактически он мог наслаждаться, что сбывается его мечта — иметь ее полностью в своем распоряжении) и наряду с этим беспокоила какая-то угрюмость, проступавшая во всех их действиях.
Было похоже на то, что их Фан-клуб, как судно без руля и ветрил, барахтается в глубоких водах, и Мэлона, как капитана, заботило, куда они движутся.
— Да ради Христа, перестань отвлекаться, — услышал он, когда Шивли схватил его за руку. — Твой ход. Играй бубновыми, если у тебя они есть.
Прилагая усилия, чтобы сконцентрировать внимание на игре, Мэлон присоединился к ним и пытался быть начеку.
Еще одна перемена: Мэлон стал ощущать, как давящая атмосфера скуки просто исходит от молчаливых, похожих на роботов Шивли, Йоста и Бруннера.
Настала очередь Шивли сдавать карты, он стал их перемешивать и вдруг хлопнул колодой об стол, положил на нее кулак и демонстративно отодвинул от себя. Его взгляд повстречался с вопрошающими взглядами остальных.
Шивли был угрюм, неулыбчив:
— К дьяволу карты, — сказал он. — На этом столе сегодня вечером могло бы лежать нечто поважней. Эта мысль целый день тревожит меня, а теперь я хочу поделиться этой тяжестью с вами. Это важно, это самая важная вещь, которая возникла с тех пор, как мы появились здесь.
Мэлон весь напрягся
— Что у тебя на уме, Шив? — заботливо спросил Йост.
— Может, не всем понравится то, о чем я собираюсь рассказать, но все равно скажу все, что думаю. Ведь у нас свободная страна. — Узкие глаза Шивли, перебегая от одного к другому, окончательно остановились на Мэлоне. — И мне кажется, что, выслушав, вы согласитесь со мной. Я предлагаю нечто вдобавок к членству в клубе, что сделает наше мероприятие более ценным. Вы готовы выслушать меня?
— Пожалуйста, Кайл, продолжай, — сказал Бруннер.
Казалось, вся внешность, все поведение Шивли преобразились. Было похоже на то, как если бы доктор Франкенштейн приложил к нему электроды и пропустил сквозь него заряд электричества, внезапно наградив его жизнью и вселив физическую энергию.
— Вы помните, какой вопрос я обсуждал с вами прошлым вечером? — спросил он. — О сексуальной богине, которая живет у нас в спальне. Помните?
— Ты имеешь в виду, что устал от нее, — пропищал Бруннер.
Но Мэлон, слушая, припомнил еще кое-что, истинную причину высказываний Шивли в предыдущий вечер, и немедленно переключил на этот разговор все внимание.
— Не то чтобы я уж так устал от нее, — говорил Шивли, — есть кое-что кроме того. Не люблю повторяться. Так что скажу кратко и знаю, что вы поймете, о чем я говорю. То, что я устал от нее, — это только часть темы. Конечно, я устал от этой цыпочки, как и любой другой парень от любой шлюхи, когда натрахался с нею достаточно. Через некоторое время это чертовски приедается. Но это — не все, от чего я устал, вы это поймете, если постараетесь. Я устал от заключения в этой долбаной проклятой дыре, когда одни и те же четыре стены окружают тебя каждый день и нечего делать, и некуда прошвырнуться. Устал от одной и той же надоевшей пищи три раза в день, отчего она становится все более безвкусной. И, если вы хотите знать (не желаю никого обидеть, заметьте это), я устал жутко от всех вас троих. Я хочу сказать, что такова природа человека, что ему приедаются одни и те же лица, которые он видит день за днем. Не удивлюсь, если узнаю, что вы чувствуете то же самое.
— Ну, что касается меня, то я привык жить в заброшенных местах, — признался Йост, — ведь я езжу на охоту или рыбалку с друзьями каждый год.
— Конечно, но я могу понять его тоже, — возразил Бруннер Йосту.
— Я тоже понимаю его. Он подхватил лихорадку от проживания в хижине. — Йост снова переключил внимание на Шивли. — Так к чему же ты клонишь, Шив?
— Это напоминает мне жизнь во Вьетнаме, — настаивал на своем Шивли, — когда живешь неделю за неделей с одними и теми же парнями. От этого начинает тошнить. Я поклялся себе, что никогда не пройду сквозь такое снова, и вот здесь, каким-то образом, в закрытом пространстве, снова чувствую, будто меня заперли. При этой мысли мне хочется лезть на стену. Так что я решил, по крайней мере для себя, что с меня довольно. Хочу покончить с этим, сделать все, что надо, и убраться из этого ада обратно, вернуться к нормальной жизни. — Он поднял руку, чтобы обратить внимание коллег на то, что собирается сказать дальше. — Но с одной большой разницей. Хочу вернуться к нормальной жизни, но не к той, какой она была, а к такой, как я всегда себе говорю, какой она должна быть.