Фанера над Парижем
Шрифт:
В ресторане нас встретили так, словно всю жизнь ждали. Егозливый администратор самолично отвел в самую лучшую (как он же и сказал) кабинку, поздравил с выигрышем, выразил надежду, что нам здесь понравится и в следующий раз мы завалим к ним за свой счет и с толпой народу. В довершение он пожелал нам приятного аппетита и удалился. Сейчас же налетели официанты, эти садисты, по-другому их не назовешь, если сидишь на диете. Чего только не натащили они на наш стол. Я едва не захлебнулась слюной, Маруся
— Приступим? — спросила она и сразу же приступила, угощаясь сразу с двух тарелок.
Я скромно положила на свою сиротку-тарелочку прозрачный кружочек свежего, но чахлого огурчика, героически убеждая себя, что этим блюдом надо бы и ограничиться. Ах, как мне стало себя жалко.
«Зачем я сюда пришла? Чтобы сидеть над хворым огурчиком, пока Маруся будет безбожно работать челюстями над шашлыком и маринованной говядиной?»
Короче, я была разочарована. Во-первых, мне не понравилось, что нас затолкали в кабинку. Не для этого же я надела новое платье, чтобы прятаться от приятных мужчин. Только и радости получила, что их заинтересованные взгляды, проводившие меня до этой чертовой кабинки.
Своей мыслью я поделилась с Марусей, на что она мне ответила:
— Зато отсюда можно наблюдать за этими обезьянами, как в зоопарке. Мы их видим, а они нас нет.
Здесь Маруся была права. И без ее напоминания я с удовольствием наблюдала в щели жалюзи за всеми, кто сидел в зале, а также за теми, кто в него входил, благо кабинка располагалась как раз напротив двери. Конечно же, я наблюдала, чем еще можно заниматься в ресторане. Я наблюдала, наблюдала…
И увидела Равиля. Похоже, он в этом ресторане частый гость, потоку что метрдотель встретил его едва ли не с распростертыми объятиями и самолично провел в соседнюю с нами кабинку.
Я уставилась на Марусю, она же не видела ничего, кроме того, естественно, что с аппетитом поглощала. «Бог с ней», — подумала я и, поднявшись из-за стола, направилась к перегородке.
Я принялась исследовать перегородку, отделявшую нашу кабинку от той, в которой скрылся Равиль.
— Что ты делаешь? — спросила Маруся. Просто удивительно, что ее можно как-то отвлечь от тарелки.
— Ищу, нет ли где трещинки-щели.
— Трещинки? Щели? Старушка, зачем ты в ресторан пришла? Ты бы еще проверила, в каком здесь состоянии полы.
Я вспылила:
— Вот именно, зачем я сюда пришла? Есть мне нельзя, показать себя я тоже лишена возможности, дай хоть заняться тем, чем хочу.
— Пожалуйста, — разрешила Маруся. — Занимайся, только скажи, зачем? Мне же любопытно. Зачем тебе трещинка?
— Чтобы наблюдать за Равилем, — призналась я. — Он сидит в соседнем номере.
Маруся к моему сообщению отнеслась без энтузиазма.
— Сидит, ну и фиг с ним, — сказала она, не прекращая энергично работать челюстями. — Пускай человек спокойно обедает. Тебе-то что за дело?
— Равиль вчера меня
— Да ну?! — изумилась Маруся и, бросив шашлык, полезла из-за стола.
Я поняла, что стою на правильном пути.
— Что искать ее, трещинку? — риторически поинтересовалась Маруся. — Сейчас я прямо вся тебе какую нужно щель соображу.
— Как?
— Расковыряю.
И она принялась бессовестно портить ресторанное добро, отдирая от стены парчу.
— Ниже-ниже, не на самом же видном, месте, — советовала я, стоя рядом.
Но там ее поджидала неудача: под парчой был заурядный лист ДСП, в котором дырку, конечно, проделать было бы можно, но не бесшумно. Настырная Маруся переместилась в другое место, потом в третье и в конце концов ей удалось в углу между стеной и перегородкой обнаружить узкую щель, скрывающуюся все под той же парчой.
— На, смотри сколько влезет, — сказала она, отрывая от стены парчу и припадая к щели глазом. — Ха, да Равиль там не один, а с Генкой Перцевым. О чем-то шушукаются.
Я решила не обнаруживать своих знаний, а потому спросила:
— Кто такой Перцев?
— Разве не знаешь, старушка? — осуждающе воскликнула Маруся. — Это же компаньон Турянского. Когда тот в министерстве работал, Генка у него в подчинении был. Ох и красавчик же был Перцев! — Маруся оторвалась от щели и мечтательно закатила глаза.
— Ростом для меня маловат, — огорчаясь, заключила она и, жадно облапав собственный бюст, снова припала к щели.. — А потом Турянский из министерства в собственный банк перебрался и Перцева за собой утащил, — продолжила она. — Раньше они были друзья — не разлей вода, а потом словно кошка между ними пробежала. На, удостоверься, что твой Равиль с мужиком, и успокойся.
Маруся уступила мне место у щели и отправилась к столу.
— Сейчас и к мужику вполне ревновать можно, такие времена настали, — посетовала я, поспешно занимая место Маруси, потому что очень уж хотелось посмотреть на этого Перцева, о котором я много слышала, но которого ни разу не видела.
Перцев как Перцев, не многим лучше Турянского. Чуть моложе, чуть стройнее, чуть выше и чуть симпатичней. Он действительно о чем-то шушукался с Равилем, здесь Маруся была права. Я заметалась.
— Что опять не так, старушка? — громко чавкая, спросила Маруся.
— Хочу послушать, о чем они говорят, — заявила я. — Но как это сделать? Они шепчутся.
— Возьми бокал, — посоветовала Маруся. — Говорят, помогает.
— Вообще-то я слышала про стакан.
— Геометрически они похожи.
Я схватила бокал и приставила его к щели. Без бокала слышимость была гораздо лучше, бокал только ухо затыкал. Не знаю, кто это придумал, но вынуждена развеять глупый миф: без бокала слышно лучше! Лучше, но плохо было слышно, хоть с бокалом, хоть без бокала. Я снова заметалась.