Фанфик Умирать не страшно

Лазель

Глава 22

Зелье, так ожидаемое Темным Лордом, Снейп, как и обещал, изготовил через три недели. Даже чуть раньше. Безупречного качества, как всегда. Вряд ли Воландеморт поверил бы в то, что Северус мог напортачить с зельем, скорее увидел бы злой умысел, а гневить его уж точно верх неблагоразумия. К тому же, учитывая недавно открывшиеся факты, в этом не было необходимости. Так что зельевар с чистой совестью передал оба варианта зелья Малфою.

Да, Воландеморт не стал вызывать Северуса к себе для получения «заказа», а прислал Люциуса. И это очень походило на двойную проверку: и Снейпа — справится ли он с

заданием в указанный срок, и Малфоя — доставит ли он это злополучное приворотное. Хоть Люциус и хитрый лис, но от Темного Лорда, наверняка, не утаилось, с какой неохотой тот принял участие в его затее относительно Некроманта.

Во всяком случае, свою часть задания Снейп исполнил так, что не подкопаешься. Какие бы обещания с директора не брал Гарри, но Северус пока не спешил открыто демонстрировать свою… нелояльность к Воландеморту.

Пока все было относительно спокойно «на всех фронтах». Даже Гарри, кажется, настолько увлекся занятиями, чтобы успешно сдать зимой экзамены за шестой курс, что позабыл о своем невероятно развитом свойстве влипать в неприятности. За то время, пока Северус готовил зелье для Темного Лорда, Поттер вообще вел себя практически примерно, для гриффиндорца, конечно. Хотя он пару раз сталкивался в коридорах с Драко, прежнего противостояния не наблюдалось. Они перекидывались мирными фразами, и каждый шел своей дорогой. Удивительно просто!

Как ни странно, но после передачи достославного приворотного зелья спокойная жизнь продолжилась. Снейп преподавал, готовил зелья в своей лаборатории, Гарри усиленно учился, параллельно изучая и шлифуя свои способности Некроманта, по-прежнему держа это в тайне от Дамблдора. Благо, разрешив вопрос с подтверждением брака и Орденом Феникса, директор больше не настаивал на доверительных разговорах. И их беседы, если и имели место быть, то только на общие темы или о том, что касалось обучения Гарри.

Все изменилось в Хэллоуин.

С тех пор, как Поттер узнал, что именно в ночь Хэллоуина были убиты его родители, он недолюбливал этот праздник, не разделяя общего веселья. Хотя теперь, наверное, мог считать его своим «профессиональным днем», вернее ночью.

Впрочем, Гарри старался не портить праздник друзьям, и по мере сил участвовал в празднестве, а оно грозило стать весьма обширным. После пира в Большом зале учеников ждало продолжение в гостиных факультетов в более неформальной обстановке, где, конечно, не обходилось без сливочного пива, а порой старшекурсники умудрялись притащить и что покрепче. Деканы и преподаватели предпочитали на это закрывать глаза, за исключением случаев, когда гульбище уж совсем выходило за грани разумного.

Так получилось, что Гарри покидал Большой зал последним. Сначала замешкался, разговаривая с Роном и Гермионой, потом искал сумку, при этом то и дело чувствуя на себе взгляд Снейпа, с мрачной миной сидевшего за преподавательским столом. Поттер не знал, что привело его супруга в столь скверное расположение духа: то ли атмосфера праздника, то ли соседство с Макгонагал, то ли еще что, но то, что Северус не в духе — факт.

В отличие от учеников, преподаватели расходиться не спешили. Когда Гарри направился к двери, за столом еще оставались Дамблдор, Макгонагал, Хагрид и Снейп, конечно же. Впрочем, зельевар уже поднялся со своего места и сделал пару шагов, вот только шаги получились нетвердые, и мужчина даже ухватился за край стола.

Одновременно Поттер через брачные узы почувствовал вспышку дикой боли. От нее даже

в глазах на миг потемнело, но парень быстро разобрался, что это не его боль, а раз не его, то что же чувствует сейчас Северус? Стремительно развернувшись, Гарри увидел, как его супруг оседает на пол, схватившись за левое предплечье. В мгновение ока молодой волшебник оказался рядом и, склоняясь над Снейпом, едва не столкнулся лбом с подоспевшим Альбусом.

— Что с тобой, мой мальчик? — вопрошал директор.

— Ему очень больно, — ответил за зельевара Поттер, и, уже обращаясь к супругу, спросил: — Это метка, да?

— Да, — сквозь зубы выдавил Северус, сжимая собственную руку так, словно собирался вырвать знак Воландеморта из тела. — Наведенная боль.

— Минерва, попроси Поппи срочно придти, — распорядился Дамблдор. — Мой мальчик, ты позволишь взглянуть?

Но директору так и не удалось отцепить от руки судорожно сжатые пальцы, до тех пор, пока Гарри не накрыл их своей ладонью. То ли у него сил было больше, то ли сыграла роль их связь, но у него получилось отцепить руку (Снейп даже успел порвать собственную мантию от напряжения) и задрать рукав, точнее просто разорвать слои ткани к чертовой матери. Метка казалась еще более черной и едва ли не пульсировала на бледной коже, под которой вздулись, грозя лопнуть, все вены.

Это пульсирование отдавалось в ушах Поттера все из-за тех же брачных уз, равно как и гулкое, учащенное биение сердце и эхо все нарастающей боли. Удивительно, как Северус сдерживался от криков, позволяя себе лишь глухие стоны сквозь стиснутые зубы. Гарри с поразительной четкостью понял, что долго так продолжаться не может. В памяти всплыл образ родителей Невилла, которые сошли с ума под круциатусом. Такой участи своему супругу он ни за что бы не пожелал, приходя в ужас от одной мысли об этом, вот только и что делать не знал. А Снейп находился уже на грани болевого шока.

— Соберись! — призвал Морри. — Призови всю свою силу! Перед тобой твой супруг, а значит у тебя больше прав на него, чем у какого-то Воландеморта! Действуй, пока не стало слишком поздно! Ну же!

Этот окрик заставил очнуться не хуже пощечины. Гарри снова склонился над Северусом, почти оттолкнув при этом Дамблдора и подоспевшую Помфри. Не думая ни о ком и ни о чем, кроме супруга, Поттер возложил левую руку прямо на темную метку, одновременно освободив всю свою магию, направив ее в распростертое на полу тело, и позволяя брачным узам раскрыться во всю ширь.

Снейп выгнулся дугой, все-таки не сдержав стон, больше похожий на вопль раненого зверя. Мадам Помфри попробовала вмешаться, отодвинув Гарри, но не тут-то было. Вихрь магии оттолкнул ее саму. Поттер бросил на колдомедика взгляд абсолютно черных глаз, потом снова посмотрел на супруга и заговорил.

Слова, срывавшиеся с его губ, не были непонятны никому из присутствующих, даже Дамблдору, а голос стал глубже, каким-то потусторонним, проникавшим в самую душу. Говоря все громче, Гарри начал медленно поднимать ладонь от руки Снейпа, так что можно было видеть, как метка дрожит, извивается, словно ее только что нанесли обычной краской. И эта краска из черной стала темно-фиолетовой и принялась вырисовывать новый узор. В конце концов, он стал точным отражением пиктограммы на ладони Поттера, как раз сейчас тускло мерцающей. Как только это произошло, пиктограмма на руке Северуса принялась тускнеть, пока не стала похожей на застарелую вязь тонких шрамов. И не увидишь, если не приглядываться.