ФантасМАГическая смесь

Кикина Ирина Евгеньевна

Дрожащее письмо выпадает из моих пальцев. Копия. Я – копия. Как я и боялся. Обратный отсчёт пошёл. Но я… я могу стать талантливым учёным. И скорее всего, в этот же университет придёт ещё несколько таких, как я. Вместе мы найдём ответ. Нам хватит времени.

В приокских джунглях

«В семье обязательно должен быть врач, механик и программист», – твердили Саньку родственники по матушке. «Мужик должен служить стране», – напирали родственники по батюшке. Своего мнения при таких мощных советчиках иметь не полагалось, вот так и получилось, что Санёк, оболтус двадцати семи лет, служил фельдшером

в приокских джунглях.

Зелёные трёхглазые лемуры по утрам клянчили у него сухой паёк, карликовые медведи-хамелеоны утаскивали носки и сапоги (очень им нравился запах), комары-вертолёты пытались пробить бронированное стекло казармы и застревали в нём носами. После заката за ними приходил самый смелый ёж-древолаз с пышным хвостом, похожим на огромный помпон, а его сородичи завистливо выли и светили глазами-маячками.

Саньку нравились родные джунгли. Он понимал, насколько необычна его жизнь: большая часть человечества по толстостенным многоуровневым мегабункерам сидит, а он каждое утро просыпается под стрекот гремучих ящериц и призывные крики белок-ревунов. Работа непыльная: ребята на восточной приокской установке своё дело знали, так что особых травм не было. С прошлогодней атаки никто Х-бомб не сбрасывал, да от них фельдшер и не поможет. В общем, Санёк больше наблюдал за богатой флорой и фауной и зарисовывал представителей, которые не собирались его съесть или хотя бы надкусить.

Всё бы ничего, только повадился кто-то таскать медикаменты. Если бы спирт, то хотя бы понятно. А то йод, зелёнку, вату, бинт, пластырь, активированный уголь – самые востребованные припасы. Шкафчик был не ахти, а кодовый замок на нём настолько старый, что комбинацию поменять было уже невозможно. Фельдшер стал прятать средства первой помощи, но загадочный воришка их легко находил. Санёк поставил старенькую камеру, которую добыл у кладовщика, но при местном фоне и глушилках камера снимала с такими помехами, что ничего не разберёшь. Тогда Санёк присыпал пол мукой, чтобы найти похитителя, но тот был не дурак и следы свои замёл широкой метлой. Оставалась только засада.

Не сказать, чтобы Санёк отличался особой хитростью, но кое-какая смекалка имелась. Он стал по вечерам задерживаться на рабочем месте, спал прямо за холодным стеклянным столом, над которым был привинчен шкаф со средствами первой помощи. Так Санёк дежурил, а сам надеялся вынудить нарушителя на решительный шаг: прокрасться мимо спящего.

Вот однажды сквозь сон фельдшер услышал шорох и топоток. Лёгкая волна потревоженного воздуха: кто-то забрался на стол. Скрип дверцы, звяканье пузырьков… снова шорох и топоток. Санёк немного выждал, встал и беззвучно отправился следом за нарушителем.

Путь лежал сквозь ночные джунгли. Парень надеялся, что особо углубляться в лес воришка не будет. Из оружия с собой был только табельный шокер, а им особо не навоюешь. И в ближний бой ввязываться, если честно, не хотелось.

К счастью, идти пришлось всего метров двести. За густым ивняком-душителем открылась полянка, подсвеченная синеватыми грибами размером с карликового медведя. На полянке была аккуратная хатка, очень напоминавшая упрощённую приокскую базу. Воришка направился к хатке, извлёк из защёчных мешков пузырьки с зелёнкой и блистеры с активированным углем. Встопорщил хвост-помпон и принялся окрашивать его в красивый изумрудный цвет. Цикады затрепетали крылышками, разнося по лесу романтичную трель. И на полянку с макетом базы начали собираться другие ежи-древолазы. Точнее, ежихи-древолазихи. Видимо,

зелёнка была для них мощным афродизиаком.

На что шли уголь и бинты, Санёк так и не понял, зато стал свидетелем ритуала ухаживания: самец предлагал своим гостьям комаров-вертолетов, чинно доставая их из армейской авоськи и выкладывая перед дамами. Чтобы разделить поровну, он сделал несколько кругов, как в детской потешке: этому дала, этому дала. Всем дамам досталось по четыре комара, и только последней, самой толстенькой, всего три. Ежиха стала возмущаться, перекрикивая оркестр цикад, но кавалер задобрил её: принялся щедро поливать её иглы и хвост зелёнкой.

Санёк понаблюдал за таинствами природы ещё минут десять, а потом тихонько вернулся на базу. Подмёл и прибрал в медпункте, переложил средства первой помощи в тумбочку и закрыл на ключ. Авось, смышлёный зверёк пластик не прогрызет.

С тех пор раз в месяц фельдшер оставлял пузырёк с зелёнкой, упаковку бинта и блистер угля у себя на столе. А по вечерам целая стая смелых ежат-древолазиков с изумрудными хвостами выковыривала из бронестекла комаров-вертолетов. Зверьки совсем не боялись натуралиста, позволяли наблюдать, иногда давали себя погладить. И когда срок контракта вышел, Санек не вернулся в родной мегабункер, а остался на базе в качестве зоолога. Написал такие труды как «Изменения фауны в постъядерной России», «Повадки приокских мутантов» и «Ежи-древолазы в контакте с человеком», за что был удостоен премии имени Н. Н. Дроздова. Так что, наверное, правы были родственники по батюшке. Мужик должен служить стране. А чем он может ей лучше всего послужить – это должен понять он сам.

Олег и инсектоиды

Насекомые были нездоровой, отчасти преступной страстью Олега. Людей он не любил, причём взаимно, с самого раннего детства. Он был тихим, забитым мальчиком, над которым другие ребята издевались и потешались. Олег всё больше уходил в свой единственно безопасный мирок, становился всё более узким и закрытым специалистом по любимым шестилапым созданиям. Вырос он хилым, некрасивым мужчиной со впалой грудью, и в его жизни мало что изменилось. Разве что издеваться над ним человеческий мир стал более изощрённо, в моральном и материальном плане.

А насекомые по-прежнему оставались его отрадой. Мысленно он сравнивал себя с Набоковым и завидовал яйцеголовому старику: бабочки с Американского континента Олегу доставались в глубоко сушёном, жалком виде и за большие деньги. Он знал про своих кумиров всё, он отличал тысячи видов по кончику лапки. И в самых заветных снах ему являлась женщина в платье из бабочек, которые на пике страсти разлетались разноцветной метелью. В самом конце она сбрасывала с себя личину и представала во всей своей шестилапой красе.

И вот однажды, слушая спросонья радио, Олег решил, что случайно включил аудиоспектакль типа «Войны миров». Потом продолжение спектакля он увидел по телевизору. Потом вышел на улицу и замер в недоумении, близком к экстазу.

Вокруг бродили полчища двухметровой саранчи. Мерно передвигая изящными лапками, они подхватывали оброненные паникующими толпами предметы, обсасывали их хоботками, ощупывали жвальцами и осматривали безэмоциональными фасетчатыми глазами. Олег, точно сомнамбула, подошёл поближе. К существу, от которого с криками спасались высшие приматы Земли. Словно младенец к пахнущей молоком матери, Олег протянул ручки к хитиновому чудищу. Оно подняло его к себе на удивление аккуратно, ничего не перерезав богомольими хваталками.