Фантастическая политика и экономика
Шрифт:
– Удмурты сегодня, - лениво ответил тот, еле шевеля губами.
– Заманали уже своими маршами. Все ходят и ходят... А нам, блин, стоять!
– А чего они тут? Ехали бы тогда в свою Удмуртию!
– Вот тут вы не правы, товарищ. Абсолютно не правы, - вмешался в разговор полный интеллигент в очках и обязательной шляпе.
– Национальные марши - они не только для поднятия национального самосознания, но и для защиты прав указанной нации. В Удмуртии, однако, удмуртов никто не притесняет и даже не думает о том. А вот в Москве - вполне могут. Хотя они вроде как русские совсем
– Ну, ходил, - кивнул "прибанданеный".
– А нельзя, что ли? Официально было разрешено...
– Да нет, я не о запрете или разрешении. Я о самом смысле марша. Вот идет в центре России по русскому городу толпа русских же людей и кричат, что им, русским, в России нужна защита. Ну, понимаете, да? Для национального осознания - оно вроде как нормально. Это сплачивает, это создает связи между людьми. А вот в качестве меры по защите русских... Ну, не тут, не тут. Этот марш вам надо было проводить в Риге, в Вильнюсе, в Варшаве, в Пекине, наконец. Там, где русских мало, где они как раз требуют внимания и защиты. Понимаете меня? А тут, где вас и так - куда ни плюнь...
– Я те плюну, - предупреждающе сказал парень.
– Цыц, - вмешался спокойно и лениво полицейский.
– Вот будет русский марш - там и ругайтесь. Сегодня - удмуртский. В следующий выходной, согласно графика - коми пойдут. Их объединили. Их там две группы. Потом, значит, сводная группа от народов Дагестана... А русские уже прошли. Им теперь - только через полгода. Тогда и лайтесь. А лучше, правда уж, в Ригу какую-нибудь. А то ведь замотали своими маршами - все выходные работаем!
– - Титаник
На самом деле "Титаник" не затонул.
Он успел спуститься еще южнее, дрейфовал несколько дней, выплевывая в стороны откачанную мотопомпами воду, пока не уткнулся носом в небольшой островок, не отмеченный ни на одной карте. Климат там был не очень, чтобы очень. Вот и айсберги кружили вокруг, навевая иногда мороз и дождь со снегом.
Склады огромного теплохода, поставленные под охрану вооруженных револьверами матросов, скоро оказались захваченными наиболее активными и ничего не боящимися слоями нового населения бывшего необитаемого острова. Сопротивляющихся новому перестреляли те же самые матросы. Из выданных им прошлой властью револьверов. А тех, кто просто не поддержал новую власть и введенную тогда же строгую карточную систему, посадили на быстро сколоченные из судовой мебели плоты и отправили по течению, огибающему остров. Мол, убивать вас мы не убиваем, но и позволить есть нашу еду не можем. Авось, ваш бог вам поможет.
Паек же получали только те, кто сразу признал новую власть. Признал и активно участвовал в ее укреплении.
Первые годы были самые трудные. Паек все время уменьшался. Дела никакого не было. За банку тушенки разворачивались настоящие боевые действия.
Наконец, к власти пришла наиболее радикальная группировка, не боящаяся никого и ничего. Первым ее шагом было открытие складов для народа. Идите и берите,
– Все взяли до нас! Опоздали мы! Раньше надо было брать власть!
Но потом, когда от голода начали умирать прямо на берегу, кто-то первый сказал, что мясо - оно, как ни смотри, все же мясо и есть.
Его тут же публично расстреляли, после чего погрузили в котел, сварили, и островитяне получили, наконец, корм, спасший всех от голодной смерти.
Власти рассчитали точно, какова продолжительность жизни человека, сколько детей может родить женщина, сколько корма (это называлось просто - "корм") надо каждому, чтобы прожить, и чтобы делать что-то полезное.
Все, кто казался не нужным или просто выражали даже не протест, а сомнение в правильности избранного курса, заносились в длинные списки, которые регулярно обновлялись. По этим спискам матросы отбирали необходимое количество и расстреливали. Всем остальным поэтому корма хватало.
А полезное дело, сплотившее народ, быстро нашлось.
– Вы понимаете, - спрашивали, глядя в глаза островитянам, представители власти, - что сделают, когда найдут нас? Вот подумайте: вдруг приходят корабли. Сходят на берег спасатели: матросы и ученые. Заглядывают в ваши котлы... А там? Вот, то-то! Теперь-то вот такое уж положение у нас сложное вышло, что все вокруг - враги. И у них у всех, кто вокруг, будет только одно желание: убить вас, всех, кто здесь.
– Но мы же не виноваты, - пытались протестовать отдельные непонятливые.
– Это же все вы! Вы! И голод опять же...
– Что значит - мы? Что вы всегда с больной головы на здоровую? Мы, между прочим, спасли вас от голода. Мы, что бы там ни клеветали, накормили вас. А теперь мы обороним вас и спасем от тех, кто вокруг!
И все взрослое население стало теперь работать на оборону острова.
Строились многокилометровые баррикады вдоль всего берега. Прямо из того металла, из которого был создан "Титаник". Минировались пляжи.
А недовольными, как обычно, кормили исполнительных.
Но время шло. Те, первые, самые активные, постарели и умерли. Дети и внуки уже не понимали - а что, собственно, такого? Корм - он и есть корм. И когда пришли корабли к неотмеченному на карте острову, то жители его спокойно вышли встречать моряков, ученых, туристов...
А те...
Они ужасались. Они везли островитянам еду, чтобы отучить от страшного. Они открыли свои школы, чтобы учить морали. Они изучали местную жизнь и качали головами...
Прошло еще немного времени.
И уже правнуки тех, первых, кто имел билеты на "Титаник", уплетая жареную картошку со свининой, запивая ее вином, поглощая на десерт ананасы и киви, сыто рыгая перед вечерним телевизором, переговаривались между собой:
– Нет, неплохо это все, неплохо... Вон, и песок наш белый пригодился, продавать можно... Но все же - тс-с-с - говорили тут мне - тс-с-с - что при прежней-то власти порядка было гораздо больше, а вот то самое мясо было не в пример слаще... Только - тс-с-с! Мы же - за порядок. Не за мясо же, в самом деле!