Фантастическая политика и экономика
Шрифт:
Да что же это - как они все сюда попали? В запретное место? Тоже через забор, что ли?
Евгений Васильевич стоял посреди центральной площади парка у работающего красивого фонтана, облицованного полированным красным гранитом, смотрел по сторонам и ничего не понимал.
А потом к нему подошли двое полицейских в новенькой черной форме, представились по всем правилам и потребовали предъявить документы. Рассмотрели с интересом командировочное удостоверение, вложенное в паспорт. Полистали привычно, проверив прописку. То есть, теперь это называлось
– Нарушаем, гражданин?
Он все еще не понимал.
– Просим вас покинуть территорию парка культуры и отдыха. Во избежание.
Евгений Васильевич покорно повернул обратно, откуда пришел, но его цепко прихватили за локти, развернули и повели по широким людным аллеям мимо пруда с утками и лебедями, мимо шумных смуглых шашлычников, мимо скульптур и скамеек. Выход был роскошный, под старину. Высокие ворота. Арка. Колонны.
– Сюда, пожалуйста.
Аккуратно вывели и оставили.
Слева знакомый мост висел над Москвой-рекой. Сплошной поток машин сверкал на солнце, как стальная змея.
– Крымский мост, - сказал он вслух сам себе.
– Да. А вы приезжий, наверное?
– поинтересовался кто-то сзади.
Евгений Васильевич даже не оглянулся. Он слушал знакомый шум машин. Вдыхал знакомый воздух. Смотрел вокруг удивленно.
Это как же - телепорт какой-то, что ли? Фантастика в действии?
– Никакой фантастики, гражданин.
Опять он вслух говорил? Вот же - как приезжий какой-то, действительно. Просто обалдел от всего увиденного.
– Но как же это?
– обернулся он.
– А так. Это Москва. Это река. Это Парк Горького. Какие еще у вас вопросы?
– А моя командировка? Восемь часов в самолете? Провинциальный город на краю страны?
И тут он сам все понял. Щелкнуло как будто. Встали шестеренки в нужное положение. Вот оно, в чем дело...
Нет никаких провинциальных городов. Давно уже нет. И страны этой нет, что за восемь часов не пролететь из центра к окраине. Есть только Москва. А чтобы народ не волновался, ему в этой Москве устроены разные парки и аттракционы. И работа его, никому не нужная в самом деле - это аттракцион, и командировка эта дурацкая - тоже аттракцион. И самолет - аттракцион. Могли и сутки внутри держать, показывая кино. И тот город странный - он тоже всего лишь аттракцион. Вся жизнь, выходит...
– Ну, вот вы уже все и поняли, правда?
– спросил высокий человек в черном костюме, медленно надевая темные очки.
– А теперь, пожалуйста, посмотрите сюда.
Сверкнула вспышка.
Очистилась память.
Перезагрузилась система.
Начался новый аттракцион.
– - Смерть гения
– Как известно, Парижская Академия приняла в свое время историческое решение не рассматривать проекты вечных двигателей. На это и ссылались в дальнейшем практически все - нет, мол, никакого вечного двигателя. И занимались вечными двигателями только отдельные
Профессор Букин как будто вещал с кафедры в родном университете. Он снимал и снова цеплял на нос очки в тонкой золотой оправе, взмахивал правой рукой, подчеркивая сказанное, задирал голову кверху, будто спрашивая у кого-то там, наверху, совета, или будто хвастаясь чем-то умным.
– Кстати, коллега, это интересный момент. Насчет неграмотных, насчет самоучек. Вот только не верьте тому, кто скажет, что открытия совершаются профанами. Нет, нет и нет. Вот, я, например. Я - профессор. Но я заинтересовался вопросами фундаментального характера, а от них уже перешел к утилитарным проблемам. Итак, что мы знаем об энергии?
– Что она никуда не исчезает и не появляется вдруг и ниоткуда, - мрачно произнес его собеседник, старый товарищ по работе и спорам.
– Вот! Вот же! Как же я тебя уважаю за это твое свойство. Ты просто тыкаешь пальцем, еще не зная даже темы обсуждения, и попадаешь именно туда и так, как именно и надо! Закон сохранения энергии! Всё - отсюда! Всё- здесь!
Иван вздохнул и тоже стал смотреть вверх. Но теперь это выглядело, как будто он спрашивал того, наверху: за что мне все это?
А профессор продолжал:
– Мы жжем уголь, и энергия солнца, накопившаяся сначала в дереве, а потом в нем, становится теплом. Теперь мы греем воду, и энергия пара начинает двигать колеса - началось движение. Сначала медленное, с трудом, преодолевая трение и инерцию, потом все быстрее. Но что будет, если не жечь уголь?
– Ничего не будет, - вздохнув, сказал Иван.
– Вот именно. Ничего не будет. Потому что этот конкретный двигатель работает на горячем паре, получаемом с помощью горения угля. Нет угля - нет огня. Нет огня - не греется вода. И так далее, и тому подобное. Но!
Профессор погрозил кому-то наверху высоко поднятым указательным пальцем.
– Но! Давай разберемся, что и как происходит. Ведь энергия сама по себе никуда не исчезает, так?
– Ну, так...
– Но тогда, почему не продолжается движение, если мы уже раз разогнали поезд? Вот подожгли пять килограммов угля. Нет, пяти будет, наверное, мало. Пусть будет десять. Зажгли, прикрыли топку, дождались, пока вода закипит и поднимется давление в котле... Двинулся поезд. Кончился уголь. Что?
– Остановится.
– Почему же? Почему остановится?
– Потому что закон сохранения энергии. Эта колымага будет двигаться только тогда, когда она получает новую и новую порцию энергии, которая не появляется
– А почему она не появляется? То есть, не появляется -= ладно. Почему исчезает-то, раз ничто и никуда?
Иван скучно начал, как по учебнику:
– Энергия переходит из одного вида в другой с потерями. Из потенциальной - в кинетическую, из тепла - в механическое усилие, из того - снова в тепло, при преодолении силы трения, например... И везде - потери.