Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника
Шрифт:
– Ладно, – решился он. – Только шустро: одна нога здесь, другая – там. Ты понял? И рацию не выключай, будь на связи. Вдруг понадобишься.
Гурьянов кивнул.
Повеселев на глазах, он запылил по дорожке в сторону кафе своего мусульманского дружка. Не служебное рвение, пустой желудок подгонял. Оставшись один, Харьковский посидел немного на скамеечке, потом прошелся вдоль забора…
Человек не только пьет и ест. Ну, вы меня поняли?
Воровато оглядевшись по сторонам, Харьковский шмыгнул в один из недостроенных домов, торопливо потянул «зиппер» на джинсах и замер, совершенно забыв, для каких целей
Прямо перед ним лицом вниз и головой по направлению к дому Редигер лежал мужчина, и рядом с ним зеленела длинная труба, в которой наметанный взгляд Харьковского немедленно опознал огнемет «Шмель». В том, что огнемет снаряжен, а мужчина мертв, даже сомневаться не приходилось.
Не отрывая взгляда от покойника, Харьковский сунул руку в карман и проверил рацию. Рация работала.
– Тридцать третий, – зашипел он в микрофон, – тридцать третий, ответь тридцать второму!
– Тридцать второй, – забился в ухе бодрый тоненький голосок. – Я – тридцать третий. Докладываю, я на месте. Интересующий нас объект тоже. Веду переговоры.
– Тридцать третий, заканчивайте все и немедленно подтягивайтесь в район патрулирования, – приказал Харьковский.
– Олег, да что? – возмущенно завопил Гурьянов, разом забыв о конспирации. – Шашлыки почти уже дожарились!
– Бегом! – приказал Харьковский. – Тут, блин, такое – увидишь, и аппетит пропадет!
Нечаев присел на корточки и оглядел снаряженный огнемет.
– С зарядом, – предупредил эксперт, ведущий видеосъемку места происшествия.
Что и говорить, машинка была серьезная. Нечаеву однажды приходилось видеть результаты попадания из огнемета в подвал трехэтажного особнячка царицынского цыганского барона. Подвал раздуло, и стены его с потолком стали похожи на накаченный футбольный мяч, если разглядывать его изнутри. А все находившееся в подвале – вещи, люди – превратилось в прах, который рассыпался при одном лишь прикосновении к нему. Надо думать, что если бы обладатель «Шмеля» выстрелил, семейству Редигер мало не показалось бы.
Но выстрелить владелец «Шмеля» не успел…
– Николай Александрович, что с ним? – поинтересовался Нечаев, заметив, что судмедэксперт закончил осмотр мертвеца.
– Иди сюда, Сергей Иванович, – позвал судмедэксперт.
Нечаев присел над трупом.
– Смотри, – сказал Николай Александрович, задирая рукав рубашки. На белой коже мертвеца синело стилизованное изображение кленового листа с утолщенным черенком.
– Странная тату.
– И я про то же, – судмедэксперт отпустил руку мертвеца. – Обычно наша клиентура баб накалывает, голову быка, кинжалы разные, а тут невинный кленовый листок… Не встречал таких раньше. Но ведь что-то это значит, а?
Судмедэксперт стянул с рук перчатки, поднялся с корточек, бросил их рядом с покойником и встал рядом с Нечаевым. Неторопливо достал сигареты.
– А насчет причин смерти… Ну что сказать? Внешних повреждений нет, – сказал он, пахнув голубоватым дымком. – Никто его не резал, не душил, из пистолета по нему не палил. По некоторым признакам можно судить, что причина смерти не имеет криминального характера – сердце остановилось, тромб оторвался и сосуд закупорил… Точнее скажу после вскрытия.
– Повезло людям, – сказал Калгин, подходя к стоящим. – Разнесло
– Меня их возможности пугают, – хмуро сказал Нечаев. – Огнемет «Шмель» – это не охотничий нож, сегодня они со «Шмелем» полезли, а завтра? Ракеты применять начнут? Ядерный заряд на Царицын сбросят?
– Ну ядерный заряд им, положим, не достать, – рассудительно сказал Калгин. – Но ты прав: возможности у них нехилые. Сигаретой кто-нибудь угостит?
Судмедэксперт протянул ему пачку.
Калгин закурил, задумчиво оглядывая стройку.
– Удивительно, что этот тип здесь один. Все-таки надо было огнемет на чем-то привезти, а машины поблизости нет. Что же получается? Получается, что его привезли, высадили из машины, а ждать не стали?
– Может, огнемет был заранее приготовлен и лежал где-то в укромном месте, – предположил Нечаев. – А исполнитель прибыл самостоятельно.
– И помер от излишнего возбуждения, – хмыкнул Калгин. – Адреналин в уши ударил!
– Вот вскрою его и скажу, куда и что ему ударило, – ворчливо сказал эксперт. – А это что еще за явление?
Нечаев обернулся. От недостроенного забора к ним приближался невысокий азербайджанец в джинсах и пестрой рубашке с короткими рукавами. В руке у него был пластиковый пакет. Азербайджанец приблизился ближе, и пакет уже не смог скрыть ароматов киндзы и жареного мяса.
– Ребята, – сказал азербайджанец. – Не подскажете, где мне Пашу найти?
– Какого Пашу? – удивился Нечаев.
– Пашу Гурьянова из опергруппы, – сказал азербайджанец. – Нельзя так, нехорошо – целый день без еды. Это не работа.
– На улице посмотри, – посоветовал Нечаев.
– Неплохо у вас младшие инспектора живут, – сказал Калгин. – Шашлыки им несут прямо к месту несения службы. Эй, брат, – окликнул он азербайджанца. – Ты иди, иди, нельзя здесь.
Азербайджанец спокойно стоял и неторопливо разглядывал покойника.
– А я его знаю, – сказал он, оборачиваясь к оперативникам. – Два часа назад водку у меня в кафе пил. Целый стакан выпил. Без закуски. Я еще подумал, нехорошо так, говорю ему: хоть лаваш с киндзой пожуй, нельзя так, нехорошо, а он только рукой махнул. И зря махал, смотри, что получилось!
– Тебя, брат, как зовут? – поинтересовался Нечаев.
– Рамизом меня зовут, – сказал азербайджанец.
– Хорошо, Рамиз, задержись немного. Надо все это следователю рассказать, он запишет.
– Сейчас, – сказал азербайджанец Рамиз. – Я только шашлык ребятам отнесу. Хороший шашлык, из настоящего барашка.
Глава вторая
Есть люди, которые по своей воле или против нее неразрывно связаны с милицией и, порой даже ненавидя ее, поставляют работникам розыска информацию. Работа у них такая. Чаще всего на общественных началах, ибо со времен римской оккупации Иудеи за информацию платят безобразно мало, даже максимальную сумму не хочется называть. Именно к такой категории людей относился Анатолий Злотников по кличке Золотой. Его товарищи даже не подозревали, что кроме известной им клички Анатолий Злотников носит еще одну, известную только ему и оперативному работнику, с которым он контактировал. А этим оперработником был Сергей Иванович Нечаев.