Фантастические рассказы из журнала «Вокруг света»

Михеев Михаил Петрович

— Ну что ж, — сказал Председатель, когда Ройд закончил свой рассказ.

— Это удивительное явление будет нами исследовано. Странно… Все мы считали, что "парадокс времени" неоспорим. Значит, здесь что-то другое. Очень хорошо, что вы нашли в себе силы прийти сюда. Я понимаю ваши чувства. Понимаю, как вас тянуло к Земле. И здесь… Нужно было преодолеть громадный психологический барьер, чтобы все это рассказать нам. Тут и стыд, и боязнь, что вас не поймут. В некотором смысле вы оказались отчужденными от Земли. Хорошо, что вы снова с нами. Что вы намерены делать?

— Мы все шестеро возвращаемся на "Прометей". Верона не сможет там долго продержаться одна.

Крусса мы исключили из своей экспедиции. Конечно, с нами могут не согласиться. Но наше желание таково. Еще четверо находятся где-то на Земле. Возможно, что они уже ищут контакты друг с другом и с Советом. Им нужно помочь найти друг друга и вернуться на корабль.

— Все ваши желания будут учтены. Санту, Трэсси, Конти и Эмми мы найдем.

— И еще. Может, пока не следует говорить людям о нашей трусости? Хотя бы временно.

— Об этом можете не беспокоиться.

— Тогда мы улетаем. Мы войдем в скафандры в восемь ноль-ноль, каждый со сдвигом на одну минуту.

— Хорошо. Аппаратура будет готова к этому времени. Благодарю Всеволода и Робина за работу, которую они провели. Все, что вы нам оставили, мы используем для "Прометея-7". Программа этой экспедиции будет изменена. "Прометей-7" будет специально исследовать явление, с которым вы столкнулись. Ваша задача остается прежней. На обратном пути вы можете покинуть корабль и вернуться на Землю.

Они вышли из здания Совета в три часа дня. Всеволод полетел к Гравиполису, Кирилл — на берега Оби, Эспас — к водам Адриатики. Евгении пообещали устроить свидание с дочерью. Робин возвратился на Британские острова, Ройд — на Аппенинский полуостров.

* * *

Ройд появился вблизи корабля первым и целую минуту беспокоился об Эспасе. Но тот вышел точно по графику. Они сразу же связались друг с другом по радио. А еще через пять минут все шестеро приближались к "Прометею".

"Как там Верона? Как там Верона?" — вот о чем сейчас думал Ройд.

Они уже различали детали корабля, когда им навстречу вдруг вылетело пятеро в скафандрах. И тотчас же эфир наполнился возгласами:

— Ройд? Вы вернулись все?

— Кто говорит? Кто говорит?

— Санта!

— Трэсси!

— Конти!

— Эмми!

— Верона!

И вот все они уже в зале. Хлопают друг друга по плечам, пожимают руки. Верона чуть не плачет.

— Как вы здесь очутились? — спрашивает Ройд.

— Все четверо появились на прошлой неделе, — отвечает Верона.

Они все видели Землю! Они все видели Землю! И только она…

— Верона, — сказал Ройд. — Завтра мы отправим тебя на недельку. Ты увидишь Землю.

Но на следующий день они прошли область пространства, в которой образовывались волноводы. Верона не увидела Землю. Она крепилась и не плакала. А остальные не знали, что ей сказать. Тогда Ройд подошел к ней и поцеловал.

— Этот поцелуй передала тебе твоя мать, — сказал он.

"Прометей" мчался к Голубой звезде.

А.Дж. ДЕЙЧ

ЛИСТ МЕБИУСА

От станции Парк-стрит линии метро расходились во все стороны, образуя сложную, хитроумно переплетенную сеть. Запасный

путь связывал линию Личмир с линией Эшмонт для поездов, идущих в южную часть города, и с линией Форест-хилл — для поездов, следующих на север. Линии Гарвард и Бруклин соединялись туннелем, пересекавшимся на большой глубине с линией Кенмор, и в часы пик на эту линию переводился каждый второй поезд, идущий обратным маршрутом на Эглстон. Возле Филдс-корнер линия Кенмор соединялась с туннелем Мэверик и, выходя на поверхность, связывала Сколли-сквер с наземной линией Конли. Затем она снова уходила под землю и у Бойлстона соединялась с линией Кембридж. Линия Бойлстон соединяла на четырех уровнях все семь главных линий метрополитена. Она была открыта, как вы помните, третьего марта, и с тех пор поезда могли беспрепятственно достигать любой станции сети.

Ежедневно на всех линиях курсировали двести двадцать семь поездов, перевозивших около полутора миллионов пассажиров. Поезд, исчезнувший четвертого марта с линии Кембридж-Дорчестер, имел номер 86. Сначала никто не заметил его исчезновения. В вечерние часы пик на этой линии поток пассажиров был немногим больше обычного. Но толпа есть толпа. Лишь в семь тридцать вечера диспетчерские табло стали запрашивать восемьдесят шестой, однако прошло целых три дня, прежде чем кто-то ни диспетчеров наконец заявил о его исчезновении. Контролер на Милкстрит-кросс попросил дежурного линии Гарвард подать еще один дополнительный поезд к концу хоккейного матча. Дежурный передал заявку в парк. Диспетчер вызвал на линию поезд 87, который, как обычно, в десять вечера ушел в парк. Но даже и тогда диспетчер не обнаружил исчезновения восемьдесят шестого.

На следующее утро в часы наибольшего притока пассажиров Джек О'Брайен с диспетчерского пункта на Парк-стрит соединился с Уорреном Суини из парка на Форест-хилл и попросил дать на линию Кембридж дополнительный поезд. Поездов не было, и Суини решил по табельной доске проверить, есть ли свободные поезда и бригады. И тут он обнаружил, что машинист Галлахер по окончании смены по перевесил номерка. Перевесив номерок Галлахера, Суини прикрепил к нему записку — смена Галлахера начиналась в десять утра. В десять тридцать Суини снова был у табельной доски — номерок и записка висели на прежнем месте. Недовольно ворча, Суини направился к дежурному и потребовал выяснить, почему Галлахер опоздал на работу. Дежурный ответил, что вообще не видел его в это утро. Тут-то Суини и поинтересовался, кто еще кроме Галлахера обслуживал восемьдесят шестой. Не прошло и двух минут, как он уже знал, что кондуктор Доркин тоже не отметил уход с работы, а сегодня у Доркина выходной. Только в одиннадцать тридцать Суини наконец понял, что потерял поезд.

Следующие полтора часа он провел на телефоне, обзванивая диспетчеров, контролеров и дежурных на всех линиях метрополитена. Вернувшись в час тридцать с обеда, он снова сел на телефон. Заканчивая смену в половине пятого, он, порядком озадаченный, доложил обо всем в главное управление. До полуночи не смолкали телефоны во всех туннелях и депо городского метрополитена, и только после двенадцати ночи наконец решились потревожить главного управляющего и позвонили ему домой.

Шестого марта технику главного диспетчерского пункта первому пришла мысль связать исчезновение поезда с неожиданно большим количеством появившихся в тот день в газетах объявлений о розыске пропавших родственников. О своих догадках он сообщил кое-кому из газеты "Транскрипт", и уже в полдень три газеты опубликовали экстренные выпуски. Так эта история получила огласку.