Фантастические сказки

Энсти Ф.

–  Исполните его просьбу, - сказал Гораций джинну, - или, клянусь, я никогда по скажу вам ни слова!

–  От тебя зависят решение в этом деле!
– был ответ.
– И если я уступаю, то лишь твоему ходатайству, а не его. Ну, вставай, - сказал он униженному заказчику.
– Удались и покажи нам ширину твоих плеч.

Это как раз был тот момент, когда Бивор, будучи, вероятно, более не в силах сдерживать свое любопытство, решился снова войти в комнату.

–  Ах, Вентимор, - начал он, - не оставил ли я своего… Прошу извинения,

я думал, что вы уже один.

–  Не уходите, сударь, - сказал г. Вакербас, неуклюже поднимаясь на ноги, его обычно цветущее лицо отливало серым и лиловым.
– Я… я хотел бы, чтобы вы знали, что после того, как мы спокойно переговорили о деле с вашим другом, г-ном Вентимором, и вот этим его компаньоном, я вполне убедился в неосновательности моих возражений. Беру все свои слова назад. Дом… гм… а-а… удивительно распланирован, очень удобен, поместителен и… а-а… незауряден. Полная свобода… от всяких санитарных приспособлений особенно говорит за себя. Одним словом, я более чем удовлетворен. Пожалуйста, забудьте все мои речи, которые можно бы истолковать иначе… Всего хорошего, господа!

Мимо джинна он прошел, не переставая кланяться, полный страха и почтения. Потом все услышали, как он почти скатился с лестницы. Гораций едва решился взглянуть Вивору в глаза, прикованные к джинну в зеленой чалме, который стоял поодаль в мечтательной задумчивости и со спокойною улыбкою.

–  Послушайте, - сказал наконец Бивор Горацию вполголоса, - вы мне никогда не говорили, что вошли в компанию.

–  Это не настоящий компаньон, - прошептал Вентимор.
– Он только иногда кое в чем помогает мне, вот и все.

–  Ему скоро удалось смягчить вашего клиента, - заметил Бивор.

–  Да, - сказал Гораций, - он с Востока, видите ли, и у него… очень убедительные манеры. Хотите, я вас познакомлю?

–  Если вам все равно, - ответил Бивор все еще вполголоса, - я предпочитаю уклониться. Сказать вам правду, друг, мне не вполне симпатична его внешность, и, по моему мнению, - прибавил он, - чем меньше вы будете иметь с ним дела, тем лучше. Он производит на меня дурное впечатление.

–  Нет, нет, - сказал Гораций, - эксцентричный, вот и все… Вы его не понимаете.

–  Узнай новость!
– начал джинн, после того, как Бивор удалился к себе, полный подозрений и неодобрения, выражавшихся даже в повороте его спины и плеч.
– Сулейман, сын Давида, покоится со своими праотцами.

–  Знаю, - огрызнулся Гораций, нервы которого не могли в эту минуту выдержать еще беседу о Сулеймане.
– Так же, как и царица Анна.

–  Я не слыхал о ней. Но почему тебя не поразила эта весть?

–  У меня есть дела, более мне близкие и требующие обсуждения, - сухо сказал Гораций.
– Я должен вам сказать, г. Факраш, что вы меня здорово запутали!

–  Объяснись более подробно, потому что я тебя не понимаю.

–  И почему, скажите, пожалуйста, - простонал Гораций, - вы не дали мне выстроить этот дом по-моему?!

–  Разве я не слыхал

своими собственными ушами, как ты жаловался на свое неуменье выполнить задачу? Вследствие этого я решил, что тебя не должна постигнуть неудача из-за твоей неопытности, и я сам воздвиг за тебя дворец, столь блистательный, что имя твое будет жить во век. И вот, это совершено!

–  Да, - сказал Гораций, - теперь мне пришел конец. Я не упрекаю вас. Я искрение верю, что вы действовали с наилучшими намерениями. Но к черту бы все это! Неужели вы не можете понять, что окончательно погубили мою карьеру как архитектора.

–  Этого не может быть, - возразил джинн, - так как слава этой постройки будет приписана тебе.

–  Слава! Да ведь здесь Англия, а не Аравия. Какую славу могу я приобрести, если будут знать, что я строитель восточного павильона, который был бы вполне хорош для Гаруна-аль-Рашида и никуда не годен, могу вас в том уверить, как жилище обыкновенного англичанина.

–  А все-таки этот ожирелый пес, - заметил джинн, - выразил большое одобрение.

–  Очень естественно, так как он понял, что может говорить откровенно только на четвереньках. Действительно ценный отзыв! И что же, вы думаете, что я могу взять с него деньги? Нет, г. Факраш, хотя бы мне и самому пришлось ходить на четвереньках, я должен сказать и скажу, что вы учинили ужаснейший скандал!

–  Открой мне твои желания, - сказал Факраш, несколько смущенный, - потому что ты знаешь, что я ни в чем не могу тебе отказать.

–  В таком случае, - смело сказал Гораций, - нельзя ли убрать этот дворец, - рассеять в воздухе, что ли?

–  Поистине, - сказал джинн огорченным толом, - делать добро такому человеку, как ты, значит, даром терять время, потому что ты не даешь мне покоя до тех пор, пока все сделанное не уничтожено.

–  Это в последний раз, - настаивал Гораций, - обещаю больше не просить ни о чем подобном…

–  Не в первый раз ты даешь такое обещание, - сказал Факраш.
– Если бы не значительность оказанной тобой услуги, я не стал бы внимать этому твоему ропоту, в другой раз ты не увидишь от меня такого снисхождения. Но на этот раз… - он пробормотал какие-то слова, сделав правой рукой такое движение, будто сметал что-то крылом, - твое желание будет исполнено. От дворца и всего того, что там есть, не осталось и следа.

«Еще сюрприз для бедного старика Вакербаса, - подумал Гораций, - но на этот раз приятный».

–  Дорогой г. Факраш, - сказал он громко, - я просто не могу выразить, как я вам благодарен! А теперь… мне очень тяжело надоедать вам, но если бы вы могли как-нибудь заглянуть к профессору Фютвой…

–  Как?
– воскликнул джинн.
– Еще просьба? Уже!

–  Да вы еще прежде обещали, вы знаете, - сказал Гораций.

–  Что касается этого, - заметил Факраш, - то я уже исполнил обещанное.

–  Да!
– воскликнул Гораций.
– И он теперь верит, что все это правда про бутылку?