Фантастические тетради
Шрифт:
— Дом на спящем вулкане, — произнес он и положил свернутые страницы под голову. Воображению представилась странная картина, и он пожелал вникнуть в ее детали. Дом на вершине высокой горы, выстроенный то ли самоубийцей, то ли романтиком, мечтающим приблизить себя к небесам. Но от небес отделилась толстая перепончатолапая жаба, спустилась и ударила в грудь липким языком. Таким способом Нап обычно проверял реакцию. В лучшей форме Эссима со второго раза ловил тварь за язык. Теперь в мгновение он пропустил сотню ударов, один из которых пришелся в глаз. При таком удручающем результате теста навигатора ни один Кальтиат не решился бы зайти на борт. Существа этой расы страдали патологической осторожностью,
— Дом на вулкане, — повторил он. — Кто же на вулканах строит дома? Земля, должно быть, один к одному похожа на первобытную Альбу… То, что грело, — может обжечь. То, что давало крышу, — может стать могилой. Аритабор из другого логического порядка. Нап! — крикнул он. — Ведь посредники не знали, что такое вулкан?
Язык амфибии тощал, бледнел, но не кончался. Что также свидетельствовало не в пользу кальтиатского интеллекта. «Если б я делал игрушку, — думал Эссима, — она бы непременно кусалась и дралась за право получить свой орган обратно». Но Нап по природе никогда не был ни жадиной, ни агрессором. Он обладал свойством отдавать себя целиком по первому требованию кому попало. Даже самая черная неблагодарность не могла испортить удовольствие глобального самопожертвования. Не исключено, что именно доверчивость кальтиатов сделала их легкой добычей мадисты, а затем и мадистоозабоченных фактурологов.
— Что скажешь? — повторил Эссима.
— Что сказать? Может быть, не знали…
— Эти штуки, — он поднял вверх моток жилы, на котором повисало выбившееся их сил животное, — до знакомства со мной имели другой внешний вид?
— Кто знает… Может быть, имели…
— Попробуй мне слепить химеру с рукописного текста.
— Он слишком древний.
— Что? Утрачена ментаграмма?
— Не в этом дело.
— А в чем же?
— Манипуляции с древними подлинниками нежелательны.
— Почему?
— Потому что твоя планета, альбианин, нестабильна… Консервированная древность все равно что «аннигиляционная бомба». Ты можешь притащить за собой хвост, который столкнет равновесие агравитации.
— В каком направлении?
— Это уж… смотря как применить… — рассудил Кальтиат. — Если текст каким-то образом касается альбианской истории, я бы на твоем месте постарался от такого подарка избавиться. Не известно, с каким умыслом тебе подсунули его.
— А ну-ка, вылези, — Эссима выпустил жабу, — надо поговорить. — Пока его товарищ тащил свое трехметровое естество в направлении навигаторской, он аккуратно собрал с пола разбросанные листы.
— Что? — удивленный Кальтиат возник в контуре лифта.
— Сделай мне одолжение, свяжись с Копрой, скажи, что я согласен на них поработать.
Совсем
— Надо обратить внимание на длительность четвертой фазы. Первые три короткие. Затем на четверть длиннее. Она для Эссимы будет наиболее благоприятна. Надо пропустить критическое количество циклов.
С той же частотой у Эссимы наблюдались судороги в коленях — три короткие, одна долгая. А через критическое количество циклов ему захотелось подфутболить эксперта, чтобы он до конца света соскребал себя с потолка.
— Через каждые восемь циклов я смогу вернуть Эссиму. Интервал между ними достаточен. Главное, удержать ориентир.
Заметив бледный вид коллеги, эксперт сбавил обороты.
— Вряд ли Эссима столкнется с посредниками, — заверил он. — Агравитационный контур уже за пределом. От ментасферы осталась условная оболочка. В этой фазе планета кишит остаточными псевдоформами. Они не должны представлять опасности.
— Разумеется, — проворчал Эссима, — после того, что Нап устроил на корабле, у меня иммунитет на все разновидности псевдоформ.
— Задача Эссимы, — уточнил эксперт, — не заключается в том, чтобы наводить порядок в трансманустральном пространстве планетарного тела. Задача Эссимы заключается в том, чтобы проанализировать остаточные инфополярные образования в пульсирующих зонах. Копра должна знать, способны ли эти участки выполнять роль носителя информации в данном манустральном диапазоне.
— Эссима это давно усвоил.
— Эссима не должен пытаться вступить в контакт на данном этапе. Информационный всплеск может стимулировать динамику фазы.
— Ты нейтрален в этой среде, — подключился к разговору Зенон, — а значит, информационных инверсий провоцировать не должен.
— Это все, что вам нужно от моей персоны?
Зенон вгляделся в бледно-звездный пейзаж, обрамляющий розовую планету, и обвел на плоскости обзорной панели трехзвездие, имеющее явно искусственный вид на фоне астрофизики зоны.
— Это база, — сказал он, — способная активизировать в провале планету массой, в десятки раз превышающей массу Аритабора. Если я начну вычислять манустральный код в процессе работы, первая же погрешность похоронит затею.
— Вместе с базой, — добавил эксперт.
— Идея заключается в том, чтобы посредники имели возможность корректировать процесс. Ты должен организовать такие переговоры.
— Что если это не в их интересах?
— Мы должны быть уверены в том, что посредникам известно о последствиях происходящего.
— Если контакта не произойдет, вы будете вытаскивать планету вслепую?
Ответа не последовало.
— Хорошо, давайте начнем…
За спиной Зенона, на транспортной площадке, аккуратно и недвусмысленно были разложены защитные доспехи, от одного вида которых Эссиму бросило в дрожь. Такого уровня прогресса не видал отродясь ни один проходчик аномалий. Костюм имел столько степеней защиты окружающей среды от неблагоприятных воздействий на нее визитера, что, облачившись в него, даже коприанин выглядел бы нейтральней песочной пыли. Все детали были любовно подогнаны по фигуре Эссимы, от протектора подошвы до шлема, в котором при беглом взгляде насчитывалось как минимум три жесткие оболочки со стерилизующими прослойками. Пробить такую броню были неспособны даже направленные сигналы «навигатора».