Фантастические тетради
Шрифт:
К часу дня все безобразия прекращались, до полудня следующих суток. На второй день работы «полтергейст» обрел дар общения и его вопросительные «козявки» сменились вполне осмысленной попыткой вступить в контакт. Но дискета с записью контакта не читалась, и присутствие в комнате любого постороннего лица действовало на вирус отпугивающе.
«Какой сегодня день? — спрашивал «полтергейст». — Какое число? Год? Какая погода на улице?»
«7 ноября 1917 года», — набирал Шурка на текстовой панели.
«Полтергейст» удивлялся.
«Да брось, я вполне серьезно.
«Где это?» — спрашивал Шурка, и буквы на экране сменялись планом изучаемой части города с высоты птичьего полета. Затем проекция резко падала вниз и обозначала квадрат, в котором можно было разглядеть надписи на касках строителей и их ядовито-оранжевые комбинезоны.
«Всю Москву расковыряли», — писал вирус поверх картинки.
«Наверно, меняют трубы, — отвечал Шурка. — Впрочем, я этим не интересуюсь».
«А чем ты интересуешься?»
— Лучше б ты такими делами не увлекался, — советовали Шурке на работе. — Летают какие-нибудь идиоты, фотографируют местность. В принципе, есть такая аппаратура… Проверь, не встроена ли у тебя в монитор антенна с питанием… но с другой стороны…
— …С другой стороны, — уточняли другие знатоки, — это дорогостоящее удовольствие. Просто так развлекаться не будут. Ты спроси, что им от тебя нужно?
Третий и четвертый день работы вируса особым разнообразием друг от друга не отличались:
«Восход солнца во столько-то…»
«Ну и что?»
«Ничего. Интересно. На каких частотах работают каналы телевидения?»
«Не знаю».
«Вот на таких-то…»
«Ну и что?».
«Ты еще не рассказывал мне о своих друзьях».
«Я с вирусами о личной жизни не разговариваю».
— Нет, это типичный «говорун», — успокоили его на пятый день работы «полтергейста». — Кто тебе его засадил, вот в чем вопрос! Теперь он так и будет болтать с тобой с двенадцати до часу.
— А ну-ка, покажи! — выскочил за Шуркой в коридор еще один коллега-доброжелатель и, соблюдая методы строжайшей конспирации, перелистал его желтый блокнот с нехитрыми и бессмысленными диалогами. — Точно могу сказать, что это не «говорун»! Похоже, тебя хакеры зомбируют. И не почувствуешь ничего! Только в один прекрасный день выполнишь все, что прикажут. Это совершенно точно, слышишь?
— Еще один маньяк, — подумал Шурка, но с этого момента в душе его поселилось беспокойство, и полудня следующего дня он дожидался в некотором леденящем оцепенении.
«Меня зовут Шура Бочаров», — представился он вирусу на шестой день работы.
«Очень приятно», — ответил вирус.
«Так вот, господин «очень приятно», мне не очень-то приятно что-то делать, не имея понятия, для кого и зачем. Либо мы вносим полную ясность в наши отношения,
«Полтергейст» некоторое время переваривал информацию, а Шура нетерпеливо барабанил пальцами по полировке стола.
«Я нуждаюсь в твоей помощи, — написал вирус на экране. — Дело очень деликатное. Боюсь, что никто лучше тебя с ним не справится».
«С этого надо было начинать, — ответил Шура. — Итак…»
«Встретимся?»
«Встретимся? — удивился Шура. — Как и с кем?»
На экране появилась проекция города и ухнулась вниз, застыв прямо над крышей дома. Только после того как картинка уплыла в сторону, Шурка, наконец, узнал свой собственный подъезд, затем дорогу, по которой он обычно топает до метро, срезая подворотнями. Одна за другой промелькнули таблички с надписью станций; «птичка» вылетела на загородное шоссе и стремительно понеслась. Но что это за шоссе и что за лесисто-дачная местность, Шурка сообразить не успел. Изображение затормозило на повороте с трассы, где, кроме километрового столбика, никаких указателей не имелось, и несколько раз скользнуло по размякшей от дождя грунтовой дороге, уходящей в лес.
«Встретимся здесь завтра утром… Что скажешь?»
Но Шурка не знал, что и сказать.
«Как я узнаю тебя?»
«Я сам тебя узнаю, не думаю, что там соберется толпа…»
«Личная безопасность…»
«Гарантируется!»
«Почему бы тогда не встретиться где-нибудь поближе? Может… в районе «Сокола» в одиннадцать?»
«Извини, — ответил «полтергейст», — это невозможно».
«Черт возьми, зачем я тебе нужен?!»
В тот же день у Шурки здорово разболелась голова. «Не поеду, — решил он и успокоился, даже улегся спать раньше обычного, — определенно не поеду. Да я и в бреду не вспомню, где он показал мне этот перекресток! Да ну…»
Геннадий Степаныч сильно удивился, вернувшись с работы и обнаружив сына в постели.
— Па, тебе завтра нужна машина? Нет? Не понял… Мне надо кое-куда прошвырнуться. Это недолго. Да, я сплю. Рано вставать…
«Определенно не поеду, — решил он окончательно, — пусть скажет, зачем. Пусть скажет, кто такой. В конце концов, кому надо?..» — Шурка накрыл голову подушкой, но тут же подскочил, будто его цапнуло за ухо что-то ядовитое, и в одних трусах побежал на кухню, где Геннадий Степаныч, еще не снявши пиджака, принимал лечебную порцию кефира.
— Папа! 152-й километр… Грунтовка идет от шоссе через лес… Там ведь должен быть указатель? Это же дача Альбы?
— Угу, — булькнул в кефир Геннадий Степаныч.
— Ты точно помнишь, что это 152-й километр?
— Да, — подтвердил отец, — указатель они перенесли, когда делали объезд… Кстати, нам пора бы его проведать.
— Ясно. Мне все ясно, — сказал Шурка и, вернувшись в свою комнату, повалился на кровать. — Нет, это точно, что завтра я никуда не поеду.
В восемь утра его разбудил стук входной двери. Елена Михайловна, проводив мужа на работу, просунулась в дверь Шуркиной комнаты.