Фантастика 1981
Шрифт:
При чем здесь Дон-Кихот?
– Конкин, ты что, оглох?…
– Я?… Извини, задумался. Тут странно…
– Не у тебя одного. Ты где находишься?
– Под земным небом.
– Я серьезно спрашиваю!
–. Я серьезно отвечаю. Надо мной ясное земное небо. Его; имитация.
– Ах так! Еще любопытней… Оставайся на месте. Опиши дорогу. Иду с новостями. И какими!
Зеленин так стремительно возник на пороге, что све? вспыхнул на полировке его скафандра, точно разряд скопившейся энергии. Мельком взглянув на “небо”, Зеленин быстро двинулся к Конкину.
– Я стал
– Я так и думал.
– Подожди! Возникла азбучная в своей простоте схема нашего участка Галактики. И курс, понимаешь, там был прочерчен весь, до момента аварии, курс!
– Откуда они шли?
– Важнее, куда они шли. На Землю!!!
– На Землю?! Быть этого не может. С Земли!
– Как… с Земли? Откуда ты взял? На Землю, они летели на Землю!
– Ты в этом уверен? Абсолютно уверен?
– Еще бы!
– Но в таком случае… Так: с Земли на Землю… Верно!!! Ну и глупец же я! Да, да! Вот теперь все стало на место.
– Что?!
– Все. Почему здесь над нами такое “небо”?
– Очевидно, у них похожее.
– И сиденья тоже? Приглядись.
– Постой, постой… Это не для инопланетян, не та у них анатомия. Но не для человека же!
– Ты не узнаешь эти сиденья?
– Чего узнавать, на Земле таких нет.
– Да, но они были.
– Были?!
– Я тоже их не узнал, потому что мысли не мог допустить о тождестве их облика с земными предметами. А когда я все же разрешил себе подумать о такой вероятности, то, не надеясь на память, запросил Киба.
– И он…
– …Отождествил внешний облик этих сидений с теми, которые изготовлялись на Земле в глубокой древности.
– Не может быть!
– Стопроцентная корреляция.
– Но курс! Если инопланетяне уже были на Земле…
– Были их предки. Сейчас на Землю летели, но, увы, не долетели их потомки.
– Знаешь, я лучше сяду… - ослабевшим голосом проговорил Зеленин.
– Смешно, но от всех этих неожиданностей у меня даже в такой невесомости подкашиваются ноги…
– Я как раз хотел предложить тебе сесть.
– Зачем?
– Для проверки одной гипотезы. По-моему, смысл этого “неба” над головой в том, чтобы мы, люди, видели все в привычном для нас освещении.
– Что “все”? Пустоту?
– Нет. Видишь эти квадратики повсюду и кнопки в подлокотниках? Меж ними явная связь.
– Согласен.
– Тогда вопрос. С чем таким инопланетяне могли покинуть Землю, а теперь вернуться, что ясно и однозначно раскрыло бы нам при встрече, каковы они?
Зеленин сосредоточенно задумался.
– Да, - сказал он наконец.
– Раз они шли на контакт, эта задача перед ними стояла - сразу и очевидно рассеять возможные сомнения человечества. Чем же они могли… Информацией о земном прошлом? Глупо, сами имеем. Знаниями… Стоп! Как бы мы сами поступили, вновь отправившись к тем, с кем прежде рано было вступать в контакт?
– И что при первом посещении мы могли взять такого, что не обеднило бы то человечество и стало бесценным подарком для нынешнего?
– Как, неужели ты думаешь…
– Отперты были только две двери. Свет зажегся только в двух случаях. С
– Так нажмем их, - дрогнувшим голосом сказал Зеленин.
В немом восхищении оба смотрели на отлитое в серебре летящее тело Пенорожденкой. Статуя как бы из ничего возникла над ближним квадратом. Откинув голову, готовая обнять мир, с улыбкой счастья, девушка возносилась из бега морской волны, и свет соленой влагой мерцал на крутой груди, ветер откидывал невесомые волосы, и вся она была порывом открытой солнцу юности. Сияющим и лучистым взглядом она глядела поверх закованных в скафандры космонавтов, а те, онемевшие, стояли перед ней, забыв о космосе и о времени, о знаниях своего века и о мудрости тех, кто погиб, возвращая Земле это нежное чудо.
– Да, - наконец пришел в себя Конкин, - мы поступили бы так же. Не понимая, даже не принимая чужой красоты, спасли бы ее. Ибо можно восстановить утраченное знание, вернуть жизнь в пустыню и даже зажечь угасшее солнце. Одного разум не может ни под какими звездами - вновь обрести погибшее искусство…
Конкин попытался представить, сколько великих сокровищ было утеряно за долгие столетия земных войн, и не смог.
Тысячи статуй создал Пракситель: они не дошли до потомков.
А сколько осталось неизвестных художников, какие творения вообще забыты? Кто помнил, кто знал о существовании вот этой прекрасной девушки?
Забвение - вот самое страшное для человека слово.
Конкин придвинулся к статуе. Он ни на секунду не усомнился, что перед ним лишь голографический слепок утраченной людьми скульптуры. Но разницы не было никакой, пальцы невольно ждали встречи с одухотворенным металлом. Конечно, нет! Рука прошла сквозь нежное серебро волны.
Так и должно было быть. Взять оригинал - значило бы его похитить. Но и оставить было невозможно, поскольку инопланетяне прекрасно понимали, какая судьба ждет юное человечество и как ничтожен шанс этой красоты уцелеть. Они взяли с собой только образ, но образ, равный оригиналу, где и когда угодно восстановимый в своей телесности. Так изваяние стало неуничтожимым, девушка бессмертной, точно и не было варвара, который там, на Земле, однажды переплавил эту красоту в звонко бренчащие монеты.
– Может быть, на своей планете они не только хранили, но и любовались ею, - глухо проговорил Конкин.
– Все узнаем, - спокойно ответил Зеленин.
– Раз они взяли ее с собой, значит, уже тогда они разглядели в людях лучшее. Какие еще могут быть трудности?
Он уверенно нажал подряд кнопки. И все увидели, как, теснясь и заполняя собой пространство, к ним возвращается все древнее, казалось бы, навеки утраченное искусство былых времен и народов.
Конкин неподвижно завис над ярко озаренным прожекторами телом чужого звездолета. Инаковость его форм уже не поражала, наоборот, казалась гармоничной. Полное совершенство замысла и исполнения - вот что теперь видел взгляд.