"Фантастика 2-23-120". Компиляцмя. Книги 1-20
Шрифт:
Да и как было не возбудиться? Зинку хоть сейчас на обложку журнала для взрослых печатай: длинные стройные ноги, узкая талия, грудь, которую не так-то и просто одной рукой прикрыть, да и лицо более чем просто симпатичное.
— Так и будешь стоять? — вздохнул я. — Не доводи уже до абсурда, а? Сама же недавно футболку задирала, чего теперь выделываешься?
— Сергей, иди в парилку, — сдавленно попросила Зинка, покраснев ещё сильнее, будто такое было возможно, но левую руку всё же опустила. Набухшие соски уставились вперёд двумя наконечниками стрел.
—
— Иди! — потребовала девчонка и, противореча самой себе, стоило только сдвинуться с места, стрельнула вниз глазами и спросила: — У тебя всегда этот… крючок торчит?
— Когда ты рядом — всегда.
Зинка прекратила укрывать ладошкой треугольник курчавых завитков внизу живота, опустилась передо мной на колени и двумя пальчиками взялась за торчавший колом член. Миг набиралась решимости, потом осторожно потянула вниз и, освободив от крайней плоти головку, округлила в непритворном изумлении глаза.
— И вот это ты хочешь в меня засунуть? — охнула она.
— И засуну, — подтвердил я. — Не бойся, тебе понравится.
— Дурак! — с выражением произнесла девчонка, но с колен не поднялась и более того — обхватила мой детородный орган уже всей ладошкой, стиснула его в кулачке. — Твёрдый! — хихикнула она и спросила: — Так мама всё правильно говорила: совсем плохо бедненькому, да?
— Ты как маленькая! Если твёрдый — это не плохо, а вовсе даже хорошо, — пошутил я и невольно осёкся, когда Зинка слишком уж резко повела кистью вниз.
Прежде эту часть мужского организма она могла видеть разве что на репродукциях картин, в схеме-разрезе учебника биологии, да ещё у младшего брата в его голоштанном возрасте, вот и переусердствовала, желая воочию разглядеть детали. Но даже так мысль незаконченной я не оставил и почти без запинки выдавил из себя:
— И ты легко можешь убедиться в этом прямо сейчас…
Ответ нисколько не воодушевил.
— Ничего-то сегодня Серёженьке не обломится! — вздохнула девчонка, но пальцев при этом не разжала и даже стиснула их ещё сильнее; аж пульс начал отдаваться.
Я сглотнул и спросил:
— И почему же?
— А ты презерватив не взял, — с удивительной непосредственностью заявила Зинка и подняла взгляд своих серых глазищ. — А если соврал и всё-таки взял, то я ещё и обижусь! — И, продолжая всё так же взирать на меня снизу вверх, Зинка стала легонько подёргивать кулачком. — Ну так что, Серёжа, — взял?
— Нет, — чистосердечно сознался я.
— Хороший мальчик! — улыбнулась конопатая чертовка, бросила буравить меня пристальным взглядом и начала водить рукой уже куда спокойней и размеренней. И пусть действовала она при этом неловко и неумело, зато очень старательно. Потом спросила: — Мне кажется или он у тебя ещё больше… набух? Серёжа, я всё правильно делаю? Так и должно быть? А то девчонки в школе какие только глупости не болтали…
Ёлки зелёные! Ещё б ему не набухнуть!
— Всё хорошо! — коротко выдохнул я, боясь спугнуть Зинку.
Но волновался напрасно — ту не на шутку увлекло знакомство
— Чупа-чупс? — с намёком произнёс я.
— Совсем, что ли?! И думать забудь! — непритворно возмутилась Зинка, ладно хоть ещё не прекратила двигать рукой.
Энергичные подёргивания девичьего кулачка вкупе с видом обнажённого тела и подзатянувшимся периодом воздержания сказались именно так, как и должны были сказаться, только куда сильнее обычного. Нестерпимо захотелось положить ладонь на собранные в шишку волосы, притянуть к себе и…
Осуществить это намерение и даже просто решиться на него не успел — кончил. За миг до того Зинка резко отпрянула, но и так ей забрызгало грудь, а потом ещё и живот. Девчонка ойкнула и вскочила на ноги, ладошкой отгородила от белёсых потёков курчавые завитки лобка и простонала:
— Ну, Серёжа! Ты специально, да? Отвернуться не мог?!
— Не успел, — только и ответил я.
— Реактивный, блин! Всю уделал! — Зинка опустила взгляд, судорожно сглотнула и нервным движением вскинула голову обратно. — И что теперь делать?! — выдавила она из себя, чуть не плача.
Я с трудом перевёл дух, смахнул заливавший лицо пот и беспечно усмехнулся.
— Мыться, конечно! — сказал, подтянув к нам уже наполненный тёплой водой тазик. — Это же баня!
— Брысь в парилку! — потребовала Зинка, продолжая прижимать ладонь к низу живота, и повторила: — Иди-иди! Потом своего красного коня выкупаешь!
Я и без того уже пропотел достаточно, но упрямиться не стал и оставил девчонку приводить себя в порядок, а сам скрылся в парилке, где без сил распластался на полатях. В голове так и звенело, но плохо мне вовсе не было, напротив — было хорошо, как никогда. Хорошо, но очень жарко…
Провалялся так минут пять, а потом находиться в парилке стало совсем уж невмоготу, и я оттуда буквально выполз. Прошёл мимо Зинки, которая сидела на низенькой лавочке и намыливала плечи, к баку с холодной водой, опрокинул ковш на голову, ещё парой просто облился.
— Уф-ф… — выдохнул я и предложил девчонке: — Потереть спинку?
Ожидал отказа, но Зинка неожиданно протянула мочалку.
— Давай!
Я сел за ней, принялся тереть меж лопаток, потом переключился на поясницу, но очень скоро не выдержал, прижался к горячей и влажной спине, обнял, стиснул в ладонях груди и легонько куснул за мочку уха.
— Я тебя люблю.
— Тоже тебя люблю, — сказала Зинка, но стоило только опустить ладонь к чёрным завитушкам в низу её живота, тут же отстранилась, заставив разжать объятия. — Ты не филонь, намыливай! Мыться надо, нас люди заждались! Ещё подумают, что мы тут всякими глупостями занимаемся. Хороши гости, ушли в баню и с концами!
«С концом», — мог бы отшутиться я, но не стал портить момент. Намылил Зинке спину, затем поднялся с лавочки и стал наполнять таз водой. Мыться, так мыться. Мы тут и в самом деле изрядно задержались. И в самом деле хозяева заждались, наверное, уже..