"Фантастика 2-23-120". Компиляцмя. Книги 1-20
Шрифт:
Я от вопросов воздержался и, лишь когда автомобиль остановился у дома и Козлов вслед за мной выбрался из салона, полюбопытствовал:
– А этот чудик вам зачем?
– Как думаешь, нам хоть в одном притоне откроют?
– Вряд ли.
– Вот! А ему откроют.
– Понял, – кивнул я и попросил: – Здесь подождите, попробую что-нибудь о Карбиде узнать.
Козлов кивнул, достал пачку сигарет и закурил. А я обогнул девятиэтажку, но вопреки ожиданиям никого знакомого не увидел: и в настольный теннис, и в «квадрат» на спортивной площадке играли какие-то малолетки. Пришлось идти в соседний
– Саня! – окликнул я татарчонка, тот мигом поднялся с корточек и подошёл.
– Привет, Серый. Как оно?
– Да ничего.
– Ты в натуре, что ли, в кафетерии был, когда машина рванула?
– Ага.
– Ни фига себе! Не зацепило?
– Не, нормально всё, – хмыкнул я. – Сань, ты мне вот что скажи: где Карбида найти?
– Денег должен? – предположил Татарин.
– Типа того.
Пацан только рукой махнул.
– Да можешь даже не искать. Он на ханку плотно подсел, всем кругом должен.
– Там ещё одна тема есть. Край надо с ним пересечься.
– Ну… – задумался Санёк. – Карбид обычно на хате у Глухаря зависает. Старика знаешь из пятиэтажек, вечно в шапке-ушанке и с палкой ходит?
Я кивнул и уточнил:
– Ближняя пятиэтажка с той стороны, да?
– Она.
– Спасибо, выручил. – Я пожал пацану руку и не удержался, спросил: – Чего вас урка лечит?
Санёк негромко рассмеялся.
– Да, разное втирает. Типа, надо говорить не «спасибо», а «благодарю». Работать, мол, западло, служить тоже нельзя. А тёлки – просто подстилки, у вора семьи быть не должно.
Я глянул на блатного и ощутил горячее желание подойти и пробить ему пару раз с ноги.
Ну что за твари такие? Хочешь воровать – так воруй сам втихую, но нет же – целую идеологию придумали, дурачкам мозги пудрить.
– Залётный какой-то?
– Не, из сороковой квартиры. На той неделе откинулся.
– Явно ненадолго, – сплюнул я, попрощался с Саней и вернулся к «жигулям» Козлова.
Как оказалось, о притоне в пятиэтажке опера знали и в моей помощи не нуждались, с чистой совестью отправился домой. Разве что перед этим капитан предупредил:
– Мальцеву о подозрениях в причастности к убийству того мажора ни слова. Я специально денег за содействие по минимуму запросил, чтобы его на этот счёт успокоить. И вот ещё, это мой рабочий и домашний. Звони, не пропадай.
– Хорошо, – кивнул я, сунул в карман обрывок листка в клетку и потопал прочь.
А в голове будто заевшая пластика вертелась одна и та же мысль: «ну и зачем мне это всё»? Зачем и за что?
Но – нет ответа. И не будет.
В довершение всех бед ещё и поесть спокойно не вышло: кухню оккупировали дядя Петя и Борис Ефимович. И ладно бы они просто пили, но нет же – как обычно употребление горячительных напитков сопровождалось жарким спором о политике. Хорошо хоть нашёлся железный повод отказаться от налитой рюмки.
– Мне в ночь сегодня, – напомнил я, накладывая в тарелку слипшиеся макароны, и – отстали, вернулись к прерванному спору.
– Компартия должна быть признана преступной
– Борис, ты неправ! – отрезал дядя Петя. – Противно слушать! А ещё секретарь партячейки!
– В прошлом! – напомнил сосед; спорщики чокнулись рюмками и выпили.
– Если признаем КПСС преступной организаций, то признаем преступным весь строй, всю историю страны грязью вымажем! – выдал дядька после шумного выдоха. – А там и до этих… как их… репараций недалеко!
– Вздор! Мировое сообщество оценит нашу…
– Хрена лысого оно оценит! Западная цивилизация построена на колониализме и расизме! Пока мы были сверхдержавой, нас боялись и уважали. А теперь презирают! Мы нужны как рынок сбыта всякого барахла и сырьевой придаток и только! Нас не полюбят, даже если Курилы японцам подарим!
– Вернём, а не подарим.
– Вот только словами жонглировать не надо! Нет, всё же правильно начали подписи за отставку Ельцина собирать. Правильно! Дожили! Молока не купить! В пять утра у магазина начинают очередь занимать! Людей до ручки довели – тысяча триста средняя пенсия, тринадцать бутылок водки! Уму непостижимо!
– Всё бы тебе, Петя, водкой мерить!
– Ну не долларами же! – разозлился дядька. – Воспитание не позволяет!
– А ты выдавливай из себя совок. По капле выдавливай!
– Обрезание сделаешь, Боренька, тогда и будешь советовать! Давай! Попрощайся с наследием тоталитарного прошлого, еврей недоделанный!
Борис Ефимович задохнулся от возмущения, и тут в коридоре очень вовремя задребезжал телефон; я вышел с кухни и снял трубку.
– Алё?
– Сергей? – послышался на другом проводе голос Мальцева. – Как съездил?
– Нормально. Он…
– Давай не по телефону! – оборвал меня коммерсант. – Сможешь ко мне в офис заскочить? Тут недалеко, минут десять ехать.
Я посмотрел на часы и вздохнул.
– Хорошо, сейчас буду.
Быстро доел макароны, выхлебал кружку остывшего чая, а потом переоделся в спортивный костюм и собрал сумку со сменной одеждой. Туда же кинул пару книг из школьного курса по литературе, а вот опасную бритву после недолгих раздумий брать не стал и оставил футляр с ней на столе.
– Сейчас в зал, потом сразу на работу, – предупредил я дядю и вышел за дверь.
Офис Владимир Мальцев арендовал в проектном институте, директор которого оказался не столь принципиальным, как начальник Бориса Ефимовича, и под нужды коммерсантов выделил весь цокольный этаж. Я наивно полагал, будто дело ограничится одной тесной клетушкой, но легальная деятельность моего временного работодателя по размаху ничуть не уступала его теневому бизнесу. Сотрудники торговой конторы – фирмы, конечно же – фирмы! – занимали просторное полуподвальное помещение; они что-то считали на калькуляторах и печатали на пишущих машинках, кто-то беспрестанно висел на телефоне. И тут же обнаружилось чудо зарубежной техники – факс; на фоне стен с потрескавшейся штукатурной и ржавых потёков на потолке смотрелся он откровенно чужеродно. В голове невесть с чего всплыли слова из телевизора: «бартер» и «клиринг».