Фантастика 2006. Выпуск 2
Шрифт:
Заканчивая свои размышления, хочу подвести итог истории Стета Корнева, в судьбе которого самым роковым образом тоже отразился каинов комплекс. Я уже упоминал, что довольно значительная часть мнемокристаллов, на которые записывались его переживания в ходе последнего полета, была уничтожена в результате катастрофы. Впоследствии, однако, на месте крушения корабля в пустыне Мохаве в результате долгих и тщательных поисков удалось собрать некоторые дополнительные, хотя и разрозненные части мнемозаписи. Не все из них поддаются достаточно внятному истолкованию, но мне для моих целей обобщать весь материал и не нужно. Я хочу остановить внимание членов следственной
Излагаю данный фрагмент так, как я его понял и почувствовал в восприятии через энграмматор. Начало записи отсутствует.
«…монотонное шуршание радиоэфира, приглушенный фон магнитной бури, отчасти похожий на шум дождя, когда раскачиваемые ветром ветви деревьев изредка скребут и шаркают по окнам дома, когда погружаешься в дремотное оцепенение, в ленивое и смутное бытие между сном и явью, и звуки, приходящие извне, кажутся уже не шумами и тресками, а чем-то иным, почти осмысленным — особенно когда они в некий момент вдруг складываются в человеческую речь, в медленный неразборчивый монолог, прерываемый вздохами, всхлипами, стонами,' как бы выражающими что-то интимное — и с того момента, когда Стет услышал его, он уже не мог оставаться собранным и спокойным, он знал, что голос был несомненно женским, и Стет изо всех сил вслушивался в него, но не мог понять ни слова, отчетливой была только интонация, казалось, дыхание женщины, ее восклицания и тихий смех заполняют собой всю вселенную, что где-то рядом огромные нежные губы ласкают и целуют такой же гигантский чуткий микрофон, взволнованно шепчут в него какие-то милые глупости — и оставалось только дожидаться короткого периода, когда голос отдалялся, тонул в шумах, и тогда Стет пытался собраться с мыслями, осознать, сон это или явь, но скоро откуда-то из глубин мироздания с воем, свистом и треском на него вновь неотвратимо надвигался громадный ласкающий рот — горячий, мягкий, воркующий, безжалостно целующий прямо в изнемогающую, жалко трепещущую поверхность обнаженного мозга, и оставалось только исчезнуть, раствориться, умереть…»
Агония корабля длилась чуть дольше. Бортовой компьютер успел зафиксировать, как раздирающее душу противоречие двух стремлений, которые испытывал пилот — остановиться и продолжить, отдалиться и приблизиться, — внезапно выразилось в таком неистовом запредельном диссонансе, что из него неотвратимо родилась смертельная гармония одного-единственного решения. Словно ядерная цепная реакция — желание не чувствовать, не существовать, зародившись в нескольких клетках мозга, неудержимо хлынуло и затопило сознание, а затем потрясло взрывной волной все тело, превратив его в ослепительный огненный шар, который тут же распался, опалив пустыню далеко вокруг от места предполагаемой посадки. Взрыв произошел на высоте нескольких километров, обломки разметало по значительной площади, так что люди, изучавшие потом причины катастрофы, очень долго не могли понять, почему тончайшее органическое слияние человека и корабля образовало столь неустойчивую взрывчатую смесь, которую они опрометчиво и неточно называли киборгом.
СОВСЕМ HE ФАНТАСТИКА!
Сергей Туманов
СОЗДАТЕЛЬ ИГРУШЕК
Утро
Шестиклассник Харитонов проснулся от назойливого гудения в стоваттных колонках, продрал глаза, нашарил на тумбочке очки, водрузил их на нос и огляделся.
Было еще темно. На стенах ползали синие сполохи от хранителя экрана. Веселыми огонечками мигала оптическая мышка.
Харитонов повалился обратно на подушку, припоминая, что за сон ему сегодня снился. Снился ему, как и все последние дни, славный город Сан-Фиерро, длинная вереница угнанных автомобилей и негры в зеленых футболках.
Гудение в колонках нарастало, перешло в пронзительный визг и разом стихло.
Будильная программа откашлялась и сказала гнусавым голосом:
— Тук-тук!
И тогда Харитонов вспомнил, что сегодня суббота, родители слиняли на дачу и будут только в понедельник. И еще он вспомнил, что компьютерное «тук-тук» означает, что кто-то пришел и теперь ломится в двери, а значит, надо встать, выйти в коридор и спросить «кто там?» И если никто не ответит, значит, ломятся хулиганы и можно спокойно лечь и спать до полудня.
— Тук-тук! Мать вашу! — глотая гласные и согласные снова возопили динамики. — Тут пришли к тебе, Хакер. Открывай!
Харитонову нравилось, когда его называли Хакером, даже если это делала безмозглая программа.
Он встал, проковылял по квартире, зажигая попутно свет во всех комнатах, подошел к входной двери и сонно поинтересовался:
— Кто?
— Я это, я! — сказала дверь голосом Вована. — Харя, открой!
— Чего приперся? — обиженно спросил Харитонов. Если звонкое «Хакер» ему нравилось, то оставшуюся с незапамятных детсадовских времен «Харю» он активно не переносил.
— Дело есть на тыщу килобаксов. Открывай.
Харитонов вздохнул и принялся отпирать многочисленные замки.
Вован ввалился в прихожую, как всегда большой и шумный.
— Ну все, Харя! Я до тебя добрался. Снимай стеклышки, бить буду!
Харитонов зевнул.
— Что случилось?
Вован прошелся по коридору, не снимая грязные боты, хрипло дыша и заглядывая в комнаты.
— Предков нет?
— He-а. На даче.
— Здорово. Тогда у тебя отсижусь.
Только сейчас Харитонов заметил огромный фингал на физиономии приятеля. Черная футболка с надписью «Пошли все в…» была порвана в нескольких местах и покрыта маслянистыми разводами..
— Кто это тебя?
Вован подскочил к нему и сгреб за ворот майки.
— Кто?! Ты! Из-за тебя все! Ты что мне вчера продал, водолаз недоделанный?
Харитонов сглотнул.
— Чип. Хороший. Очень хороший и очень дорогой.
— Хороший, — кривляясь, передразнил Вован. — Ничего он не стоит, этот твой чип. Одни проблемы. Ты мне чего обещал?
— Ну… многое.
Вован отпустил Харитонова, показал растопыренную пятерню и стал загибать толстые, как сардельки, пальцы:
— Что водить научусь, и машины буду угонять — обещал?
Харитонов кивнул.
— Что менты на это внимания не будут обращать — обещал?
— Ну…
— Что хозяева, которых я буду выкидывать из салонов, побегают, поорут и успокоятся — обещал?
— Нуда. А что, чип не сработал?
Вован покрутил головой, хрустя бычьей шеей.
— Сработал. Я тебе сейчас тоже так сработаю… У тебя чего пожрать есть? Я голодный как зверь.
Харитонов кивнул в сторону кухни, прошел вслед за яростно жестикулирующим Вованом, сел на табуретку и стал смотреть, как опустошается холодильник.