Фантастика 2008

Бортникова Лариса

Нортон только с наигранной непринужденностью махнул рукой.

— Сталкивался я с такими штуками, рядом с которыми любая чепуха разумна, как толковый словарь.

— Слышали про темную энергию?

— Это физика?

— Почти, — сказала Теннесси. — На самом деле в ней больше зоологии. Семьдесят пять процентов массы Вселенной не удалось найти. А ученые? Списали все на темную энергию и думают — достаточно. Знаете, как они это называют? Скрытая масса. Что же там скрыто — молчат, будто воды в рот набрали. И главная заслуга моего отца не

в том, что он построил дом, а в том, что он нашел эти недостающие семьдесят пять процентов.

Она перевела дух, и Нортон не нашел ничего лучшего, кроме как спросить:

— Где?

Теннесси пожала плечами.

— Понятия не имею. Не это главное; главное — какими оказались эти недостающие проценты. — Она глубоко вздохнула. — Я знаю, прозвучит глупо, но в мире встречаются и не такие глупости. Утконосы, например… Так вот, вся недостающая масса Вселенной хранится в сурках.

Молчал Нортон минимум пару минут. Теннесси, очевидно, понимая, что не так просто сразу справиться со столь решительным изменением картины мира, дала ему время все обдумать.

— А почему именно в сурках? — наконец спросил он. — Почему не в белках, например?

Теннесси наградила его взглядом, полным искреннего сочувствия.

— Потому что сурки тяжелее. Хранить материю в белках совершенно нерационально. Да и разбегутся — в белках нет постоянства. А здесь нужна стабильность.

Следующий вопрос Нортона касался того, почему тогда не в китах или слонах — они-то тяжелее сурков. Он решил, что задавать его не стоит. Ответ наверняка будет столь же логичный, сколь и нелепый.

— На самом деле Вселенная плоская, словно лист бумаги. И искажения, искривления пространства, повороты и петли — это проявления гравитации. Все равно как взять тот лист и смять. Основная же гравитация задается именно скрытой массой…

— Сурками, — кивнул Нортон.

— Именно. — Теннесси улыбнулась его понятливости. — Вот отец и подумал: чего зря добру пропадать? И построил генератор, работающий на неучтенной энергии. Получается почти вечный двигатель. Настоящий переворот в науке.

Она задумчиво отхлебнула кофе.

— Конечно, это опытный образец. Сбои неизбежны. То и дело вместо энергии сурков эта машина тащит самих зверьков… Не знаю, как у нее получается. Ученые пытаются поймать частички скрытой массы, а здесь она выбирается постоянно. Приходится следить, отлавливать и отправлять обратно. Если оставлять здесь, то рано или поздно весь дом будет забит сурками. Сначала дом, потом город, а там, глядишь, и вся планета. Вселенной-то чего — она не заметит. Миллиард сурков — туда, миллиард — сюда. А вот на Земле станет очень тесно… Отец сделал очень опасную игрушку. С учеными такое случается: сами не ведают, что творят, а остальным потом расхлебывай.

Это был глупейший конец света, о котором Нортону доводилось слышать. В другом случае он бы наверняка рассмеялся, услышав подобную теорию. Его дядя Барни сочинял такие по десятку за день. Впрочем, Нортон твердо

знал одно: в этом мире или не стоит ничему удивляться, или нужно удивляться всему. Особой разницы нет — по сути, две стороны одной монеты. Да и Теннесси он не мог не поверить.

Ему стало немного не по себе. Жить в мире, где шагу нельзя ступить, чтобы не наткнуться на сурка, совсем не хотелось. Сегодня он уже имел счастье столкнуться с представителем их племени — бок до сих пор побаливал.

— Беда в том, что сурки тянутся друг к другу. Как магниты — все-таки коллективные животные. Появляется один, и глазом моргнуть не успеешь — их уже пять. Потом десять… Генератор сделал дыру в ткани пространства, вот они и лезут… Приходится раз в неделю устраивать профилактику и отлавливать тех, что пробрались.

— Так это что, — встрепенулся Нортон, — получается, я отвлекаю вас от спасения мира? Сидим и пьем кофе, а тем временем, того и гляди, сурки захватят Землю?

Он с опаской посмотрел на Теннесси. Девушка выждала полминуты и рассмеялась.

— Ну, в общем — да.

— Тогда чего же мы ждем?

Прячась за живой изгородью, Памелла Льюис пробиралась к Кинетическому Дому. Приклад старинного винчестера больно упирался в живот. Ружье оказалось удивительно тяжелым — во всяком случае, дрожь в руках Памелла списывала именно на вес оружия. Она ведь совсем не нервничает. Памелла вздрогнула, но заставила себя расправить плечи. Не нервничает. Да и отступать уже поздно — Льюисы никогда не отступали.

В то же время винчестер придал ей ту уверенность, о которой она и не мечтала. Ствол ружья был черным и блестящим. Капельки дождя на металле сверкали, точно бриллианты на фамильном колье. Не зря дед так любил оружие, он знал толк в красивых вещах. Черт… И почему она ждала столько лет? Давно пора было выйти на тропу войны и разом покончить со всеми бедами.

Кошки не оставили ее. Вереница белых созданий шествовала за спиной, как солдаты за своим командиром. Памелла хохотнула. Что ж, сегодня день их славы.

Сидя на корточках, Нортон напряженно всматривался в щель под Кинетическим Домом. Разглядеть что-либо в густой темноте не получалось. Вода стекала по лбу и щипала глаза.

— Он точно там?

Теннесси пожала плечами.

— Обычно они там прячутся. Темно, тепло и сухо. Самое место для маленького пугливого зверька.

Тот сурок, с которым Нортон уже встречался, совсем не подходил под это определение. Но спорить он не стал и помахал перед щелью морковкой.

— Цып-цып-цып… — слава богу, хватило ума заткнуться. Теннесси прыснула.

— Не думаю, что он на это клюнет, — сказала девушка, садясь рядом.

Нортон вздохнул.

— Прежде мне как-то не доводилось охотиться на сурков. Что они любят?

— Петь, — сказала Теннесси. — Сурки очень музыкальные животные. Почти как канарейки.

— Да? — изумился Нортон.