"Фантастика 2023-103" Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
А как связаться с СБ? Питер сказал, что за нами будут следить, и он сам найдет способ со мной встретиться. Только кто сказал, что наша встреча не состоится уже после ареста Коэна? “А, а этого парня мы знаем. Привет, Кэм”. Нет, так не пойдет.
Если главарь намерен подать условный знак своим “верхним”, то что мешает мне сделать то же самое “моим”? Но что это должен быть за знак? Выложить из костров надпись на снегу: “Пит, подними свою задницу и срочно иди сюда”? СБ точно заметят, а заодно и Коэн, и остальные. И здравствуй, “пугало”. Бр-р. Нет, знак должен быть заметен тем, кто следит за
Мне нужен фонарик, вот что!..
Моя блестящая мысль обрывается покашливанием совсем рядом. Вздрагиваю, поднимаю глаза. Райан стоит в дверном проеме, подпирая его плечом.
— Фред требует тебя на аудиенцию.
Хмурюсь, силясь вернуться мыслями в реальность.
— А ты, что, любимый паж королевы? — огрызаюсь.
— Поговори мне еще, — голос Кесседи предельно серьезен. — Он очень зол.
Поднимаюсь.
— Комнат жалко?..
— Кэм, — обрывает.
Что ж, когда что-то делаешь, нужно быть готовым к последствиям. Мой маленький протест принес мне моральное удовлетворение, парочку умозаключений и одну блестящую идею, так что плата оправдана.
— Я понял, — киваю. — Куда?
— Комната справа от входа.
О, аудиенция по всем правилам, в отдельных покоях.
— Угу, — и собираюсь пройти мимо.
— Пойти с тобой?
Моя нога замирает в воздухе, не успев совершить шаг до конца. Мне показалось? Он, что, серьезно? И голос такой… Участливый!
Мне становится не по себе.
Свожу в шутку:
— Мы же договорились, ты вступишься, только если меня начнут убивать, — в ответ ни подобия на улыбку. Вздыхаю, говорю откровенно: — Мы оба знаем, что там будет. Свидетели унижения мне не нужны.
Райан кивает и отходит в сторону, пропуская. Прохожу, передергиваю плечами.
Кесседи, если ты так мастерски играешь, то это хуже ножа под ребра…
***
Коэн стоит, привалившись бедрами к подоконнику, руки скрещены на груди. На улице светло, а в помещении мрачно. Из-за контраста плохо вижу его лицо. Психологический прием, чтобы напугать? Но я не боюсь. Вот когда Райан предложил свою помощь и поддержку, меня пробрало, а гнев главаря — нет, не страшно.
— Кэмерон, — произносит Коэн сквозь зубы.
Меня редко зовут полным именем. Так и хочется передразнить и ответить: “Фредерик”. Но торможу себя. Нужно знать меру.
Молчу. Стою, вытянув руки по швам, и молчу. Он ударит, я знаю. Сейчас или чуть позже, но ударит. И если хочу выполнить задуманное, мне придется стерпеть.
— Как это понимать? — молчу. Пусть сам распинается. Мой расчет верен. Не получив от меня реакции, Коэн продолжает: — Я не разрешал никому уходить от общего костра. Банда должна быть вместе, — может еще в туалет вместе ходить? — Один костер, одно помещение, это необходимо для безопасности и единства, — теперь меня подмывает рассмеяться. О каком единстве ты говоришь, самокоронованный садист? У тебя единство только с собственным эго. — Никто не должен самовольно уходить от остальных, не поставив меня в известность. Ну что же ты молчишь?! — вдруг срывается на крик. Нервы-то у тебя, Коэн, ни к черту. — Говори и объясняй!
А еще упади на колени и трижды стукни лбом об пол в покаянии. Ну-ну…
Разлепляю губы:
— В
— В следующий?! — взвизгивает Коэн. — Мы говорили с тобой несколько раз. Я ясно сказал тебе, что требуется, чтобы быть в банде. Ты хорошо показал себя и, что, зазнался? — он разъединяет руки и грозит пальцем. — В банде есть четкие границы. И без согласования со мной ты не имеешь права ступить и шагу. Ты меня понял?
— Понял, — отвечаю равнодушно. Хорошо бы изобразить испуг, но настроение у меня сегодня отвратительное. Заканчивай свою речь, Коэн, и иди ко всем чертям.
Я этого жду, поэтому не удивляюсь. Не пытаюсь защититься. Главарь бьет по лицу. Слева в челюсть. Рука у него тяжелая. В глазах темнеет, падаю на пол на колени, как свежеспиленное дерево. Во рту вкус крови.
Жду, что Коэн прикажет вставать, как тогда Мышонку, чтобы ударить вновь. Но нет. Главарь просто подходит ближе, присаживается на корточки, чтобы его глаза были на одном уровне с моими.
— Ты мне нравишься, Кэм, — говорит приторно-добрым голосом, — правда, нравишься. У тебя есть мозги и быстрая реакция, ты совершаешь нужные поступки в нужное время, — Коэн протягивает руку и поднимает мое лицо за подбородок. Дергаюсь от прикосновения. Кровь из моей разбитой губы течет по его пальцам, но главаря это не смущает. — Ты хороший парень, Кэм, — произносит, заглядывая в глаза, — но ты должен помнить о границах. Если я говорю прыгать, ты прыгаешь, помнишь? Мне не нужны сюрпризы. Это ясно?
— Предельно, — разлепляю разбитые губы.
— Вот и славно, — Коэн убирает руку (о, блаженство!) и встает на ноги со свойственной ему кошечьей грацией. — Без обид? — и он подмигивает мне, на лице улыбка.
— Без обид, — повторяю эхом.
На этом Коэн уходит, остаюсь сидеть на коленях в пыльном, давно заброшенном помещении. По подбородку течет теплая струйка крови, подхватываю ее ладонью. Хорошо хоть нос не стал ломать, и зубы на месте. Появится кровоподтек, да губа будет несколько дней заживать и снова лопаться от движения. Ничего, проходили.
Ловлю себя на том, что ничего не чувствую. Ни обиды, ни злости. Мне наплевать.
Встаю и бреду к выходу, зажимая губу. Кровь долго не останавливается. У меня в рюкзаке, наверно, нет ни одной чистой тряпки, чтобы можно было зажать рану.
Выхожу в коридор.
— Эй, Кэм, — выныривает из темноты Мышонок, заставляя меня шарахнуться от неожиданности и удариться плечом о стену.
— Ты чего пугаешь? — шиплю, пытаясь не шевелить губами.
— Вот, держи, — протягивает мне кусок белой ткани и маленький бутылёк, — Райан просил передать.
Я удивленно моргаю, а мальчишки уже и след простыл. Правильно, не стоит ему сейчас попадаться главарю на глаза в моей компании.
В коридоре темно, прохожу несколько метров, подхожу к окну. Рассматриваю то, что дал мне Мышь. В бутыльке спиртовой раствор. Все верно, помню, у Кесседи был в запасах спирт. Довелось увидеть, когда он зашивал Гвен.
Спирта в сосуде на донышке, но мне много и не надо. Выливаю содержимое на ткань и прикладываю к губе. Щиплет ужасно.
Так и сползаю спиной по стене на пол — с пустым бутыльком в одной руке, а второй зажимаю разбитую губу.