"Фантастика 2023-103" Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
— Девочка моя, — ласково шепчет на ухо.
Поднимаю голову и вижу, как Коннери тихо уходит по коридору.
Не соврал.
50.
Нам возвращают дом. Наш дом.
Когда все имущество ушло с молотка на погашение долгов, дядюшка Квентин зачем-то выкупил дом и оставил себе. Кто знает, чем он руководствовался. Не понимаю и не хочу знать.
Четыре года дом пустовал. Перед нашим приходом его вымыли и вычистили. Затем Коннери лично вручил папе документы на собственность.
На этот раз полковник
«Строй-Феррис» временно закрыли. Коннери объяснил, что решение по фирме будет принято после суда над дядей. Вероятно, папе даже вернут его детище как единственному наследнику своего брата. Какая ирония.
Хожу по дому. Заглядываю в комнаты. Все осталось по-прежнему. Даже семейные фото в рамках.
Странно оказаться здесь после стольких лет. Ничего не станет как раньше. Мама никогда не войдет в эти двери. Не придет в мою комнату. Не сядет рядом. Не обнимет…
Ее могила первое место, которое папа захотел посетить по возвращению. Не разделяю его стремления, но иду с ним. Как ни стараюсь, не чувствую связи человека с местом его захоронения. Мамы больше нет, и от посещения кладбища ничего не меняется. Но папе, кажется, становится легче. Хорошо.
Дом мне чужой. Это девочка, которая мне снилась, жила здесь. Не я.
Мне удалось настолько разделить в своей голове образы меня и этой девочки, что я по-прежнему не могу слепить их воедино. Девочка — мое прошлое. Часть меня. Но точно не я.
Моя комната больше не воспринимается моей. Розовое покрывало. Бабочки на тюле. Плюшевый заяц.
Захожу туда и тут же выхожу. Пячусь. Закрываю дверь.
Это. Не. Моя. Комната.
Занимаю бывшую гостевую. Холодную и безликую, как и я.
Папа говорит, что мою комнату нужно просто переделать. Вот все уляжется, и мы сделаем капитальный ремонт… Молчу. Не спорю. Пока не могу сказать ему, что не собираюсь жить в этом доме. Более того, не планирую остаться на Аквилоне. Но еще рано. Не хочу вываливать на него все второпях.
Несколько раз меня вызывают в штаб-квартиру службы безопасности. Даю показания. Устно. Письменно. На видео. Встречаю там Проклятых, которых тоже допрашивают.
Вижу Райана. Пересекаемся в коридорах СБ, иногда на перекрестных допросах. Мило болтаем ни о чем. Он по-прежнему смотрит на меня как на незнакомку. Не настаиваю. Не навязываю свое общество.
Скучаю по нему. Скучаю настолько, что реву в подушку ночами. Кусаю ее край. Бью кулаками. Засыпаю, только когда полностью выбиваюсь из сил. А на утро встаю, улыбаюсь папе и усиленно делаю вид, что все хорошо.
Скучаю. У Райана есть мой номер. У меня — его. Он не звонит, и я тоже. Ему сложно принять меня той, кто я есть. Мне сложно без него. Но переживу. Переживала же раньше все, что выпало на мою долю.
Понимаю, что будет сложно. Реву в подушку и снова заставляю себя вставать по утрам и улыбаться.
СБ приписывает мне психолога. Меня обязывают целый месяц встречаться с этой дамой и изливать ей душу, чтобы доказать, что могу вернуться в цивилизованное общество его полноправным членом. Папе тоже достается несколько сеансов. Но его быстро оставляют в покое. А вот мое психическое состояние по-прежнему вызывает беспокойство. Черт.
***
— Кэмерон, ты слишком долго притворялась мальчиком, — вещает мне мой личный психотерапевт. — Мы должны открыть твою женственность.
Она сидит на диване в нашей гостиной. Я — в кресле. Равнодушно смотрю на нее. Держу эмоции при себе.
Она мне не нравится. Тощая, длинноногая и длинноволосая. Жертва диет, а не голода. Считает себя самой умной. Носит сапоги на пятнадцатисантиметровых шпильках. Даже сейчас сидит передо мной, водрузив ногу на ногу и болтая ей в воздухе. В сапогах. На бежевом ковре.
— Кэмерон, ты меня слышишь?
А еще она очень любит повторять мое имя. В каждой фразе.
— Слышу, мисс Морри, — дарю ей любезную и абсолютно неискреннюю улыбку.
— Мэри, — улыбается в ответ. — Кэмерон, я ведь уже просила тебя звать меня по имени.
Мэри Морри. Кто так вообще называет детей?
— Конечно, Мэри, — уже щеки сводит.
— Так вот, — продолжает светило мозгоправства, — Кэмерон, я считаю, тебе нужно открыть в себе женственность. Ты уже совсем взрослая. Если не заняться этим вплотную прямо сейчас, в будущем у тебя могут возникнуть проблемы с поиском партнера. Кэмерон, скажи, тебя привлекают мальчики или девочки?
В данный момент меня привлекает только убийство. Причем одной конкретной женщины.
— А если меня никто не привлекает? — отвечаю вопросом на вопрос.
— Кэмерон, если это так, то все еще хуже, чем я думала, — восклицает собеседница. — Это подавленная сексуальность. Кэмерон, с этим нужно работать.
Смотрю на нее и могу думать только о том, что за убийство меня посадят и снова сошлют в Нижний мир.
Она что-то еще вещает о сексуальности, ориентации. О том, что в моем возрасте я должна интересоваться другими. Что мне следует задуматься и посмотреть вокруг. Наверняка найдется тот или та, кто мне понравится.
Слушаю через слово. Неинтересно. Точно знаю, кто мне нравится. Кто мне нужен. И кого не получу. Кесседи.
А то, что из-за долгого пребывания в образе мальчика, мне могли начать нравиться девочки — вообще бред. Ориентация не меняется по щелчку пальцев.
— Кэмерон, я считаю, тебе нужно сходить на свидание! — выдает Мэри очередную «блестящую» идею.
Еле сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Как же заставить ее поставить подпись в моем деле, что я здорова? Может, приставить ей нож к горлу?