"Фантастика 2023-110". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
А потом он уехал — ночью, всего с двумя сопровождающими и в гражданском костюме. В Париже встретился с людьми, с которыми и планировал встретиться. Уложился в два дня и выехал обратно в полк, даже не заглянув домой, к молодой жене. Она не смогла бы держать язык за зубами и о конфиденциальности тогда пришлось бы забыть. Насколько он знал, после брачной и еще нескольких ночей беременность не наступила. А заниматься творением наследника он планировал позже — основательно и упорно. Когда выпишет жену на зиму в Безансон.
Прощаясь в Париже с маркизом, взял с того обещание сделать все для того, чтобы
— Как, кстати, поживает прекрасная Генриетта-Луиза?
— Вам лучше знать, я инкогнито в Париже. Но думаю, что совсем неплохо.
— Давно не выходил никуда… И я тоже подумываю о женитьбе. Этим уже занимаются, пора думать о наследниках. А в вашем роду с этим, кажется, связана какая-то история, или даже тайна?
— Это не тайна, скорее — закономерность, — мечтательно улыбался де ла Марльер. Мужчины его рода не знали любви к женщинам, зато без ума любили единственных сыновей, делая для них все возможное и даже невозможное в этом мире.
— И в чем же она заключается, раз секрета здесь нет? — упорно любопытствовал Роган.
— Первым всегда рождается сын — ничего особенного, как может показаться. Но единственный… и всегда только от Богом назначенной женщины — жены. А как иначе, если брак освящен? Но только один — будто проклятье какое! Дочери — сколько угодно…
— Действительно — ничего особенного. Ваш отец благополучно продолжил род вопреки этому «проклятию» — хохотнул Роган, — справитесь и вы, Алекс. Ваша жена очаровательна.
— Спасибо, — буркнул граф, отлично понимая, что ничего особенного в его жене нет — слишком молода и неисправимо глупа.
Два дня в Париже освежили мысли и взгляд на окружающее. Яркие одежды парижан… когда слугу от хозяина можно отличить только по отсутствию шпаги. Книжные развалы, где он прикупил историю древнего Рима, чтобы под настроение зачитать солдатам у костра… Деревянные мостки, проложенные через улочки, по которым, смывая нечистоты, грязным потоком шла вода после дождя… Вонь духов и ставшие уже привычными таблички с названием улиц, новомодные «реверберы», яркость которых, как и обычных фонарей, оставляла желать лучшего … Париж утомлял.
В полк возвращались так же быстро, но с приятным предвкушением. Лагерь на берегу холодного притока Соны и просторные казармы в Безансоне давно уже чувствовались домом родным.
Отоспавшись, на следующий день полковник вызвал к себе доктора и хорошенько расспросил о его помощнице. Смятение, охватившее его после рассказа Гарреля, давно ушло — он понимал, что женщина спала, да так и не проснулась тогда. И немудрено — что такое трое суток без сна, он только что испытал сам. Так что знать, кто был с ней той ночью, она не могла. Часового, которого она могла бы расспросить, он почти сразу же отослал в Безансон. И все равно душу тянуло что-то такое — неудобное и виноватое… И хотелось узнать — а стоит ли вообще эта дама его… пусть даже не душевных мук и терзаний, но того неприятного чувства раскаяния, что он испытывал.
Вблизи, рядом с ней оно только возросло. И он понял, что ходить в лазарет не стоило. Потому что… мягкий голос, тонкая белая кожа, водопад влажных черных
Эта женщина не отличалась слепящей красотой, хотя и выглядела бы очень приятно, если бы этого захотела. Но было в ней другое… вот этот её образ мыслей — странный и даже непостижимый на первый взгляд. А чтобы проникнуть в её тайны, требовалось время. Он не собирался их узнавать, решив держаться на расстоянии — его неловкость по отношению к баронессе только усилилась, потому что он уже понял — она стоила его раскаяния. Но вернуть все назад было уже нельзя, а значит нужно убрать даму с глаз и успокоиться на её счет. Он дал им с Дешамом месяц.
Потом ею заинтересовался маркиз, прибывший из Парижа. Да и сам он… после их общего разговора и особенно вида её во время операции — увлеченного, строгого, уверенного… и трогательной женской слабости после. Вскоре полковник пригласил их с доктором к себе, чтобы огласить приглашение на бал.
Маритт дю Белли пришла в таком же темном платье, только чуть поновее, но образ её все же претерпел изменения. Это бархоткой прошлось по его самолюбию — сделала прическу для него? Не ту — вычурную и с многочисленными украшениями, которые носили аристократки Парижа и Королевского двора, а ту, которую граф помнил у своей мамы — высоко собранные волосы каскадом ниспадали на плечи, и как-то хитро, ярусами поднимались надо лбом. Корсета под старушечьим платьем по-прежнему не угадывалось.
Но для графа он уже был делом вторым… его развлекала её манера держаться, разговор и поведение — ровное, уверенное и с чувством личного достоинства. Женщина теряет своё достоинство вместе с честью — общее расхожее мнение. Но, похоже — баронесса его не разделяла, потому как не могла не понять тогда, что её почти бесчувственным состоянием грязно воспользовались… А вела себя после этого, как королева в изгнании.
Огласив приглашение и свой разговор с маркизом почти дословно, он угостил по просьбе Дешама их обоих кофе. И непонятно с какого резона получил немыслимое удовольствие, напряженно наблюдая, как баронесса осторожно пригубливает из чашечки, блаженно щурясь и явно получая изысканное наслаждение. Как и он сам, наблюдая эту картину.
А потом он сделал вид, что чертовски занят. Доктор и баронесса ушли, а он стоял и долго смотрел им вслед — пока не скрылись за рядами палаток. Понять, что именно он чувствовал, было сложно. Угрызения совести? Да, несомненно — это было. Но было и что-то еще. Желание как-то восполнить то, что нечаянно сотворил? Ведь явно же она переживала по этому поводу! Пока было нечем… Старый ковер и сундук из его палатки — не в счет.
Наверное, было еще вполне объяснимое желание понять — он совсем не понимал эту женщину. Неясен был смысл и причина её поведения и действий — непохожих ни на что, виденное им до этого. А загадка, как известно, всегда привлекает.