"Фантастика 2023-118". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Андрей Корсаков радикально отличался от своего сына. Широкоплечий, бритоголовый, напоминающий скорее хищника, чем изнеженного подростка-извращенца. Даже удивительно, что в графской семье выросло такое чудо в перьях. Подобные вещи объясняются разве что чрезмерной занятостью главы рода и попустительством слабовольной матери. Впрочем, не мне судить. Я о своих предках вообще ничего не знаю.
И всё же отдельные фамильные черты у отца и сына прослеживались. Волевой подбородок, льдисто-голубые глаза. Изящная форма черепа. И рост выше среднего. Еще в апарт-отеле
Диалог проходил на повышенных тонах.
Пару раз мне показалось, что отец готов ударить следователя. Охранники сканировали моего куратора цепкими взглядами, пиджаки у всех были расстегнуты. Волков, впрочем, был уверен в себе — его жесты были скупыми и неторопливыми.
Дважды отец бросал обеспокоенные взгляды в мою сторону.
Не знаю, к чему они там пришли, но фискал коротко кивнул, развернулся и зашагал к машине.
— Удачи, — буркнул следак, садясь в водительское кресло.
— Всё улажено?
— Твой отец предупрежден о последствиях конфликта, — пожал плечами Волков. — Подписку оформим задним числом. Жди дальнейших инструкций.
Своим видом агент показывал, что разговор закончен.
Вздохнув, я протянул руки.
— Как я мог забыть! — мой новый куратор с притворством хлопнул себя по лбу. — Прости ради всего святого.
Я приготовился к тому, что канцелярист полезет за ключом, но Волков удивил. Провел рукой над браслетами, окутывая их оранжевым сиянием. Послышались сухие щелчки. Миг — и наручники исчезают в бардачке.
— До встречи, Виктор.
Кивнув, я выбрался наружу.
Посвежело.
Справа от меня громоздились уровни торгового центра. Аршинные желтые буквы сообщали, что передо мной «Михайловский пассаж». Рядом пометка: 24/7. Двери открывались автоматически, туда-сюда сновали толпы покупателей, многие катили перед собой тележки.
Интересно, который час?
Правда обнаружилась на билборде, рекламирующем буженину «МясоедовЪ». Без пяти минут три. Глубокая ночь, а движняк в самом разгаре. Насколько я помню, в Питере белые ночи заканчиваются в двадцатых числах июня. Сейчас лето, но небо черное, проступают звезды. Выходит, мое сознание перенеслось в июль. Ну, или август.
Направляюсь к отцу, который нетерпеливо переминается с ноги на ногу.
— Папа!
Лицемерие дается тяжело.
Для меня этот человек — пустое место.
Андрей Корсаков притянул меня к себе и крепко, по-мужски, обнял.
— С тобой всё в порядке?
— Живой, — буркнул я.
— Залезай. Поговорим по дороге.
Отец, безусловно, рад меня видеть, но его тон ничего хорошего не предвещает. Что ж, в закромах есть хорошая легенда о потере памяти. Буду придерживаться этой версии и косить под дурачка. Дотяну до сентября, а там, глядишь, переберусь в эту знаменитую Академию. Поселюсь подальше от новоявленной родни…
Я шагнул к черной машине с тонированными стеклами.
Тут же из воздуха вывинтился охранник и распахнул передо мной заднюю дверь.
—
Прелестно.
Настораживает лишь один факт — отец не горит желанием сидеть рядом со мной…
Как выяснилось, я ошибался. Охранник занял место водителя, а Корсаков-старший расположился на сиденье слева от меня. В кортеже я насчитал три машины. Тачки плавно тронулись с места, формируя колонну. Мы выехали с парковки вторыми. Обводы кроссовера сгладились мягким серебристым сиянием, которое тут же обрело прозрачность. Очередной защитный барьер, впечатляет.
Отец провел рукой, выстраивая между нами и водителем новую преграду. Волнистая серость, плоский экран, отрезающий звуки. Разобравшись с конфиденциальностью, щит императора коснулся неприметного сенсора. В спинке водительского кресла открылась ниша с мини-баром. Заслонка приняла горизонтальное положение, превратившись в столик. Корсаков тут же извлек из зажима компактный тумблер и плеснул себе на дно вискарика. Жахнул без лишних предисловий и уставился на меня тяжелым взглядом.
— Что? — не выдержал я.
Казалось, еще мгновение — и он сорвется.
Что, безусловно, стало бы роковой ошибкой для чувака.
Батя сдержался. И повел разговор издалека:
— Мне доложили, что ты потерял память.
Значит, уже пообщался с Карой.
— Есть немного.
— Насколько немного?
— Я ничего не помню. Кто я, откуда, — стараюсь аккуратно подбирать слова. — Тебя не помню. И что со мной случилось — тоже.
Отец выдохнул.
Несколько секунд поразмышлял над полученной информацией. И задал следующий вопрос:
— Как ты меня узнал?
— Волков сказал, что ты — мой отец.
После этих слов в глазах мужика промелькнула… боль. Как ни крути, а чувства к сыну у жесткого вояки сохранились. Даже к такому сыну.
— Кара провела диагностику?
— Да.
— И?
— Мы не успели это обсудить.
Батя кивнул.
А потом начал рубить рубаями:
— Вот что, сын. Обстоятельства вывернулись… не лучшим образом. Расследование показало, что за твоим похищением стоит одна из политических группировок Атлантиса. Когда ты исчез, со мной связались неизвестные. Потребовали выдать… кое-какие данные. Их не интересовали деньги. Только доступ к нашему государю. Понимаешь?
Я кивнул.
— Похоже, ты сохранил некое… видение мира, — заключил отец. — Завтра я отправлю тебя к родовому целителю. Посмотрим, что можно сделать с твоей памятью.
А вот это уже не очень хорошо.
Целитель может засечь подселенца.
Вслух я произнес:
— Как скажешь, отец.
Корсаков налил себе еще немного вискаря.
И продолжил:
— В сложившихся обстоятельствах я был вынужден подать в отставку. Сейчас наша семья под колпаком — император хочет выяснить, не сболтнул ли кто лишнего. Это серьезная проблема. Граничит с опалой, знаешь ли. Авторитет стремительно падает. Скоро о ситуации прознают наши деловые партнеры, а это отразится на семейном предприятии. В общем… учудил ты, ничего не скажешь.