"Фантастика 2023-119". Компиляция. Книги 1-23

Игнатушин Алексей

Буслай отвел взгляд.

– Проклятое колдовство, – пробормотал он.

Лют устало кивнул: верно, колдовство виновато, что из памяти стерлись слова Стрыя. Подумал, что было бы, если б сказал тогда «гори» вместо «свети», и ему стало дурно: челюсти противно заныли, в животе смерзлась градина.

Буслай пошарил взглядом по освещенной пещере: обшарпанные стены из различных пород камня, темные пятна, словно брызгали густые потоки крови, обломки костей, выбелившие дальний угол, как покосное сено, у стены с красноватыми прожилками искрился огненными блестками водоем.

Сказал торопливо:

– Вон там лаз и, похоже… ступеньки.

Лют вздохнул: может, он рано огорчается, и существа, сделавшие грубую лестницу в стене пещеры, окажутся миролюбивыми, но рука невольно стиснула черен. Гридни молча двинулись, слыша за спинами ровный треск горящей плоти, откуда несло жаром и мясной гарью.

Буслай обернулся, успел увидеть, как соскользнул пласт плоти, обнажив толстенные ребра, занятые огнем, и улыбнулся злорадно. Лют с удивлением взглянул на смеющегося гридня.

Глава двадцать первая

Гридни осторожно поднялись по ступенькам: мышцы ныли от напряжения, натянутые канаты нервов едва не лопались. К запаху гари и затхлости подземелья добавилась новая струя: нечистая, подпорченная дымом. Воины переглянулись и двинулись вверх так медленно, что улитка бы изнылась, ожидая их на последней ступеньке.

Треск горящей плоти и сиплое дыхание гридней постепенно заглушили звуки ударов, обрывки слов, мерный шум – спутники… города. Осторожно высунулись из проема и разом распахнули рты.

Пещера Тцар-Змея в сравнении с этой казалась мышиной норкой. Из невообразимо высоких сводов росли светящиеся голубоватым светом сосульки. Дома расположились ярусами и были укреплены на стенах, как огромные грибницы. Форма домов казалась странно приплюснутой, словно на ящик положили блин. На дне пещеры жилища стояли гуще и богаче: видать, у пещерников своя знать. Город ярко освещался диковинными светильниками, схожими с теми, что были в Кряже. Но гораздо, гораздо большими по размеру.

Пещера разрезалась зеленоватым клинком реки, каменные мосты через реку были перекинуты часто – широкие, два воза пройдут. И при беглом осмотре было заметно, что по одну сторону стоят дома большей частью жилые, а на другой половине жилья не видно под густым покрывалом сизого дыма. Оттуда лился нескончаемый грохот, лязг, треск, посвист.

– Что за диво? – вскрикнул Буслай.

Лют шикнул и подобрал челюсть, которую тут же пришлось придерживать рукой – когда он вгляделся в мельтешащих обитателей. Буслай зажал рот ладонью и забубнил ругательства.

Пещерники на вид были нескладные, неказистые, головы грубой формы, сплошь лысые, от вида серой кожи пробрал холодок. Некоторые пещерники отливали чернотой. С расстояния лиц было не разглядеть, но гридней посетило чувство какой-то неправильности. Одежа выглядела странной, похожей на кольчуги мелкого плетения, длинной – до колен. Лют ахнул от скорости, с какой пещерники двигаются, вгляделся и ахнул громче.

– Что такое? – спросил Буслай обеспокоенно.

– Ты видел одежу, где рубаха и штаны едины? – сказал Лют севшим голосом. –

Да еще штанины до колен. Срамота! И девки так ходят?

Буслай сказал недоуменно:

– Отсюда наверняка не скажешь, но, по-моему, девок у них нет.

Лют посмотрел как на юрода, Буслай поспешно поправился:

– Значит, по домам сидят, как и надлежит. Во народ, крепки устои!

Лют осмотрелся: к лазу в пещеру Горыныча вела широкая лестница, ступеньки были вытесаны грубо, низ терялся далеко на дне, в дымной поземке. Рядом стояла караульная будка, хотя, кто разберет нелюдей, могут и княжий терем устроить. Вдоль стены были укреплены светильники, в широких плошках горело темное масло, и лестница ярко освещалась.

– Интересно, – протянул Буслай задумчиво, – врыколак на Горыныче застрял или в городе?

Лют пожал плечами:

– Тцар-Змей любил огоньком побаловаться, вот уж сумел благую стихию испоганить! Но и мельничный одноглаз встретил смерть не в пещере.

– С чего решил?

Лют молча ткнул пальцем в дальний конец города, где дома почтительно расступались перед гладкой плитой. Широкие ступени вели вверх, на каждой – по светильнику. Лестница упиралась в ворота, даже отсюда казавшиеся массивными и несокрушимыми. Они блестели полосками металла. И маленькими точками на ступенях виднелись стражи.

– Думается, за теми вратами сокровищница? – сказал Лют рассудительно. – Или…

Буслай вскинул брови:

– Что – или?!

Лют глянул в изможденное, опухшее от ударов лицо и грустно улыбнулся:

– Пожуем – увидим.

Двинулись по ступеням осторожно, словно бесплотные духи, напряженно глядя на конец лестницы: не выйдет ли кто из караулки?

От грохота рабочего посада заложило уши. Голова отзывалась на каждый удар сполохом боли, будто забивали в череп гвозди. Воздух погустел и обдирал ноздри, в горле першило, тело окуталось дурной легкостью.

Буслай закашлялся в кулак, рожу перекосило, будто ел мокрую золу.

– Что за пакость?

Лют осторожно втянул воздух, в груди мучительно горело, лишь слева по-прежнему ныла холодом рваная дыра. Глаза слезились, нос забился жгучей массой, нутро начало бунтовать.

– Похоже, здесь живут волоты, – сказал он гнусаво.

Буслай вскинул брови, сказал таким же гнусавым голосом:

– Я думал, волоты с крылами.

Лют отмахнулся:

– То велеты. Волхвы баяли, что волоты живут не только в пещерах, но всюду отравляют воздух дымом кузниц. Бывало, целые села вымирали от мора и лихорадок.

Буслай задержал дыхание, глаза стали круглыми, как у обманутого совенка, лицо покраснело. Лют посмотрел осуждающе и зашагал вниз, уткнувшись в рукав. Буслай догнал – морда смущенная, также прикрывается рукавом.

– Лют, а чего ты волхвов слушал? Было желание колдовать?

Лют всхрапнул оскорбленно, слезящиеся глаза налились кровью.

– Что несешь? – спросил он обидчиво. – Полежи с мое изрубленным, когда за день несколько раз попеременно тянет то в Навь, то в Явь. Что мне делать было, как не слушать россказни лекарей и волхвов?