"Фантастика 2023-123". Компиляция. Книги 1-25

Харников Александр Петрович

Егерей все не было. Я довольно долго клевал носом, борясь с чернью, но потом все же сдался и сам не понял, как провалился в сон. Точно помню, что проснулся от непонятной возни. Егеря вернулись и забегали по «Ермаку». Первой пробежала к голове птицы Мария и быстро разложила одно из кресел. За ней быстрым шагом прошел Ковалев и скомандовал:

— Давай его сюда, только аккуратно!

Я взволнованно приподнялся со своего места, чтобы посмотреть, что случилось, и увидел, как бесчувственное тело Германа несут два десантника. Я притих. Ран на теле Германа я не разглядел, а что случилось, так и не понял.

— Ты, Игорек, не переживай, —

подошла ко мне Мария, когда все поднялись на борт и задраили люки. — Твой Герман просто в глубоком обмороке. Как у вас говорят, в чернь провалился на время. Мы и сами не поняли, что случилось.

Я кивнул девушке и затравленно вжался в свое кресло.

— Пристегнись, — посоветовала она. — Летим домой. Там разберемся, там капсула есть.

Глава 10

Учеба

Герман пробыл в черни три дня. Все это время он находился в стеклянном гробу, который Мария называла «автодок».

— Все жизненные показатели в норме, — огласила свой вердикт она, когда завершилось первичное обследование. — Автодок выдал предположительный диагноз — сильное психоэмоциональное перенапряжение.

— Стресс? — удивился Ковалев.

— Ты же сам видел. Герман прибыл к шахте, увидел раскуроченный десантниками люк и присел рядом с ним.

— Он там целый час медитировал.

— Не медитировал, — поправил Ковалева Оан, — а налаживал связь с главным компьютером «Колыбели».

— Что делать будем? — спросил Ковалев.

— Жизни Германа ничего не угрожает. Будем надеяться на лучшее и ждать его пробуждения, — ответила Мария.

— А с конем что делать будем?

Все посмотрели на меня — маленького испуганного последыша, ютившегося на своей койке.

— Что-что… — сказала Мария. — Учить будем. Иди-ка сюда, малыш.

Девушка подозвала меня к себе и ласково потрепала мою лысую голову.

— С Германом все будет хорошо. Ты нас не бойся, Игорек. Мы тебя в обиду не дадим. Но с этого самого момента, — строго сказала девушка, — тебе придется изрядно попотеть. И нечего хихикать! — добавила она Ковалеву. — Пусть привыкает к нашим идиомам. Попотеть — значит хорошо потрудиться.

С того самого дня егеря сделали меня своим учеником. Они распределили между собой время на уроки. По утрам со мной занималась Мария, она учила меня речи и письму, читала вслух сказки и рассказы. Особенно мне нравилось слушать истории о путешествиях и отважных капитанах. Я погружался с головой в таинственные и опасные миры, тонул в круговерти морских сражений, переносился из одной галактики в другую и вновь возвращался на Землю. Я постоянно просил прочесть мне еще что-нибудь. А когда очередной рассказ завершался, с надеждой в глазах смотрел на девушку — не сжалится ли она над моим любопытством, не прочтет ли еще историю? Я так сильно увлекся книгами, что Мария решила научить меня еще и читать.

Однорукий Ковалев в пику Марии основательно взялся за мое техническое образование. Для начала он объяснил мне, что такое цифры. Я довольно быстро схватывал, поскольку этому же учили меня и дети сотрапезников. Вопреки всем запретам взрослых, они были заинтересованы в том, чтобы я умел считать хотя бы в пределах первых сотен. Выполняя их различные поручения, я должен был следить, чтобы меня не обманывали дети из других подворий. Если утром двое молодых сотрапезников договаривались обменяться чем-то нелегальным, то вечером меня посылали на другой конец куреня

выполнить обмен так, чтобы взрослые ничего не заподозрили. Естественно, находились и такие умники, которые пытались обмануть отпрысков Курьмы, стараясь свалить недостачу товара на меня. После пары подобных эпизодов я был сильно бит, но дети нашего подворья все же вычислили мошенников и, дабы впредь подобные жульнические действия не повторялись, научили меня считать до сотни, а также вычитать и складывать числа. От побоев меня это не спасло, поскольку теперь меня лупили уже те, кто не мог обхитрить глупого последыша. Но сам факт умения считать и производить элементарные вычисления я воспринимал как великое личное достижение.

Ковалев был страшно горд тем, что его методы обучения действуют гораздо лучше, чем методы Марии, хотя и признавал, что учить русскому языку ребенка, который был погружен в языковую среду лишь частично, — та еще задача.

Тем не менее за пару дней я осилил алфавит и мог произносить почти все буквы. Трудности возникали лишь с некоторыми звуками, но Мария меня успокоила, сказав, что у многих детей имеются такие проблемы с произношением, и они при должном усердии в скором времени излечатся.

Егеря дивились скорости моего обучения.

— Он как губка, — говорила Мария. — Впитывает все, что я ему говорю, и постоянно требует добавки.

Ковалев соглашался с Марией и вместе с ней удивлялся скорости моего прогресса в учебе.

— Ничего удивительного в этом нет, — как всегда холодно и отстраненно пояснил Оан, не отрываясь от своей работы за компьютером. — Вероятно, Игорь был рожден от генетически модифицированных кореллов. Их способность к обучению много выше, чем у простого человека. Нашей целью было как можно быстрее восстановить научный потенциал планеты после катастрофы. Именно поэтому, помимо обычных эмбрионов, мы засеивали и улучшенные версии. Ваш юнга, скорее всего, перенял улучшенные ДНК матери или отца, а возможно, и обоих сразу — что и сказалось на его когнитивных функциях.

— Мог бы и промолчать, Оан, — деланно обиделся Ковалев. — Мы тут с Марией друг перед другом петухами ходим, мол, какие мы замечательные учителя, а на самом деле в Игорька достаточно просто учебником запустить, и он сам во всем разберется.

— Говори за себя, — подколола Ковалева Мария, — петухом он ходит… Не нужно ни в кого учебником кидаться. Просто наш Игорек очень смышленый. Да, малыш?

Мне нравилось наблюдать за их дружескими пикировками. Это придавало общению группы лиц в ограниченном замкнутом пространстве какую-то живость и непринужденность. Я весело закивал головой, давая понять Марии, что полностью на ее стороне, чем вызвал очередную наигранную бурю критики от Ковалева.

На третий день обучения Мария позвала меня в свою комнату и сделала чудесный подарок.

— Держи, Игорек, — сказала она, улыбаясь, и протянула мне какой-то сверток. — Это тебе за успехи в учебе.

Я взял подарок и, не веря своему счастью, принялся хлопать глазами. Раньше мне ничего не доставалось просто так. Приходилось либо меняться, либо красть. На подачки от сотрапезников прожить было невозможно, а потому приходилось крутиться. Сейчас же происходил разрыв шаблона. У меня в голове не укладывалось: «Разве можно дарить знания и при этом благодарить за это? Это я должен благодарить егерей за то терпение и усердие, которые они проявляют в процессе моего обучения».