"Фантастика 2023-139". Компиляция. Книги 1-20

Поселягин Владимир Геннадьевич

— С армейского склада похищены несколько ящиков винтовок. Мы уже неделю обшариваем окрестности, вот, решили заехать и к вам. Так что, ваш духовный сын видел кого?

Вася повторил всю ту же легенду — два человека, винтовки, гранатный ящик, ушли на север. Сержант глубокомысленно кивал и движением брови отмечал совпадающие пункты.

— Отче, со всем уважением, я должен осмотреть миссию.

— Это дом бога, сын мой! — удивленно возразил падре.

— У меня приказ. Я готов поверить вашему слову, но у меня приказ. Приступайте, — махнул он своим подчиненным.

— Сержант, я напишу жалобу вашему начальству.

— Ваше

право, падре, но у меня приказ.

Полицейские грубо отодвинули Васю в сторону и ринулись в сараи и пристройки, а сам сержант зашел в главное здание.

— У вас есть оружие?

— Конечно. Двухстволка, она вон в том шкафу.

Сержант открыл все дверцы, выдвинул все ящики, заглянул в щель между шкафом и стеной, проверил сложенное белье и перешел дальше. В служебной части дома он проверил все места, куда могла поместится винтовка, не исключая небольшого алтаря, постоянно извиняясь, но делая свое дело тщательно и непреклонно.

Вернувшись в жилую часть, он заглядывал под лавки и кровать, под комод и под стол, даже залез на него, чтобы проверить под крышей. Наконец, он заглянул за книги на длинной полке, для чего ему пришлось сдвинуть стоявшую с краю статуэтку.

— Ого, какая тяжелая!

Вася уже примерился, куда и чем бить, как выхватывать пистолет, висевший в кобуре на поясе у сержанта… Терять будущие деньги очень не хотелось, но сможет ли он справится с пятью полицейскими? И что будет потом с отцом Луисом?

А тот, будто и не знал ничего о статуэтке, спокойным голосом ответил:

— Это редкий сорт колумбийского пирита, он тяжелый, но очень хрупкий, не разбейте.

Глава 10

Скажи наркотикам «нет»

Жан-Поль Сартр [32] грозил сдвинуть и без того потрясенные переносом и всеми последними событиями мозги окончательно набекрень. Каждая страница давалась с огромным трудом — еще бы, помимо философской зауми, Сартр написал «Бытие и ничто» на французском, Вася читал на испанском, а в голове переводил на русский. И чего стоило не выпендриваться, а взять у падре Луиса вместо этого книжку по истории? Но он упрямо пробирался в экзистенциальные дебри, ровно до тех пор, пока его не огрел посохом дед Контиго.

32

Жан-Поль Сартр — французский левый философ.

— Сколько можно говорить? Кипятить на малом огне!

Вася кинул взгляд на давно прекративший булькать котелок, чуть не выронил книгу и принялся заполошно подкидывать хворост на угли, за что получил по хребту еще раз.

— Поздно! Только вылить. И все заново, — проворчал дед. — Ты слишком тупой для калавайя, не можешь запомнить и научиться с первого раза!

Тупой — это точно. Сартр кого хочешь тупым сделает.

— Ладно, иди, играйся, я сам прослежу. Хорошо хоть есть из чего варить новый.

Обидно, конечно, что отвар насмарку, а так бы через день они получили свежую порцию самопального репеллента от мушек и оводов. Но запомнить всю эту премудрость с травками, пропорциями, режимами приготовления, сушки, хранения было выше человеческих сил. Как только Контиго умудряется все это держать в голове, без записей?

Книга легла в сумку, касик с

некоторой даже завистью поглядел, как один из учеников деда ловко снаряжает новый котелок. Солнце склонялось — пора бы уже его войску вернутся из похода, куда он услал их одновременно со своим визитом к падре Луису.

Но ребят не было ни вечером, ни ночью.

До утра Вася крутился под своим пончо и перебрал все возможные причины — утонули, сорвались в пропасть, съедены дикими зверями, даже арестованы полицией, которую в тех пустынных горах можно представить только в страшном сне.

Рацию бы… С рассветом касик затеял подготовку к спасательной экспедиции — он да Мамани, оставшийся в общине «на хозяйстве». Оружия, как и первая группа, с собой не брали, выход не боевой, а тренировочный, зачем зря таскать эти тяжеленные дуры?

К полудню, когда припасы уложили в сумы и совсем было собрались выступать, зоркий мальчонка заметил на дальних склонах бредущих к айлью людей. По мере приближения Вася, остро желавший уже не рацию, а бинокль, сосчитал идущих — четверо, и даже разглядел, что идут они плохо. Одного почти несут, другой опирается на самодельный костыль…

Вид Катари и Пумасинку был страшен — синяки, заплывшие глаза, рваная одежда, так что дед решительно заткнул Васю с вопросами и занялся врачеванием. Через полчаса обработанный первым Катари, баюкая перевязанную ногу, поддакивал Римаку, излагавшему печальную историю их похода. Все оказалось хуже, чем арест полицией — будущие партизаны случайно напоролись на кустарную лабораторию, куда свозили листья коки. И ничего лучше не придумали, как послать двоих добыть припасов, где их и прихватили вооруженные охранники. Вломили для устрашения, заперли в сарае и вознамерились попросту обратить в батраков, причем бесплатных. Но оба кечуа отказались наотрез и держались твердо после чего их избили до потери сознания, отняли почти все вещи и бросили без еды и воды в глухом распадке.

— По счастью… ох… — болезненно морщась рассказывал Катари, — Искай и Римак все видели и вытащили нас. Как смогли, подлечили и пошли понемногу.

— Где лаборатория показать сможете? — Вася не был намерен спускать такие выходки кому бы то ни было.

Тем более наличие чужих вооруженных людей в потенциальной партизанской республике не предусматривалось.

— Да, касик, — Римак уверенно кивнул, — Искай запомнил приметы…

— Сколько охранников?

— Было трое, потом на джипе приехало еще несколько.

— Били вшестером, — оскалился Катари ртом, в котором стало меньше на два зуба.

— Нарисовать место сможете?

— Да, это заброшенная финка Уэльва, там…

— Ладно, потом. Отдыхайте. Вы молодцы, что дошли, а с этими мы посчитаемся.

Ни о каком выходе прямо сейчас речи не было — Пумасинку был плох и дед запретил его дергать как минимум три дня. Прикинув свои планы, Вася назначил боевой выход через неделю — раньше общинные мастерицы не успеют пошить и наткать одежду взамен порванной в клочья. Для быстроты касик потребовал не красить шерсть для пончо и чульо, а ткать прямо так, из черной и коричневой, с редкими вкраплениями белой, но заказ чуть не сорвал Контиго — он решительно восстал против нарушения традиции и требовал все делать общинными цветами и узорами. Аргументы «сейчас нужна незаметная одежда, а не яркие одеяния, видные за километр» на деда не действовали, в конце концов Вася рыкнул и приказал делать «как я сказал».