"Фантастика 2023-147. Книги 1-28
Шрифт:
— Вот видишь, великий Маментий-хан, лицо не может треснуть, потому что в нём уже есть ротовая дырка! А доспехи и в самом деле нужны хорошие. Разве есть на свете что-то лучше русских доспехов?
— У нас много чего есть, — кивнул Бартош. — Но могу предложить только османские доспехи и османское же оружие. В долг.
— Как это в долг? — удивился огуз.
— Как все дают в долг, так и я дам. Осмотрим товар, оценим, составим договор, а через год вернёте стоимость и две десятые части сверху. Позвать писаря с бумагой, или предпочитаешь пергамент?
Глава посольства загрустил и надолго задумался. Османская защита и вооружение
Да уж… причём намного хуже. Из восьмитысячного войска лишь две тысячи вооружены саблями, луками и имеют обтянутые кожей плетёные щиты, ещё четыре тысячи вооружены короткими охотничьими копьями с наконечниками из дрянного железа, а у остальных только обожжённые на огне длинные жерди, изредка украшенные заострённой костью. Драный халат такого же степного бродяги пробьют, но от серьёзного противника лучше всего сразу бежать как можно дальше и быстрее.
Есть, правда, Железная Сотня, где каждый имеет кольчугу, железный шлем, крепкое копьё, саблю, да по два десятка стел в саадаке. Но туда идут отпрыски самых богатых и уважаемых семей, а их не пошлёшь штурмовать стены афонских монастырей и многочисленные пещеры Святой Горы. И что теперь делать? Хотя выбора, в общем-то, и нет.
— Я согласен подписать договор, о благороднейший из благородных, и предпочитаю пергамент. Но сначала хотел бы осмотреть предлагаемое нам… э-э-э…
— Богатство? — с едва видимой усмешкой уточнил Маментий.
— Да, оно самое. Как насчёт завтрашнего дня?
— Хоть прямо сейчас, у нас давно всё готово.
— И гусиные перья для стрел?
— Они тоже готовы.
Глава посольства покосился на кувшины с вином, на богатую закуску, и помотал головой:
— Завтра осмотрим, о великий Маментий-хан. Аллах не простит, если мы ещё несколько раз не выпьем за здоровье государя-кесаря Иоанна Васильевича и императора Касима Чингизида.
Но завтра для посольства не наступило, так же, как и послезавтра. Да и третий день тоже. Сначала непривычные к обильным и халявным возлияниям организмы огузов категорически отказывались выходить из блаженного состояния алкогольной нирваны, а потом наступило жуткое похмелье. Такое, что многие просили их удавить без пролития крови во имя Аллаха милосердного, чтобы прекратить страдания.
Пришлось применять для оживления испытанные способы. Капустный и огуречный рассолы, слегка разбавленные вином и уксусом, сотворили чудо, и на четвёртый день кое-кто даже нашёл в себе силы встать и протолкнуть в себя немного острой, жирной и наваристой шурпы из баранины и гусиных потрохов. Не выжили всего четверо, но они и не представляли особой ценности на переговорах. Так, массовка…
Сам Маментий Бартош реанимацией не занимался, посвятив время небольшому морскому сражению. Собственно, и не сражение вовсе, а небольшое избиение младенцев, да и то немного не тех, кого следовало избивать. Дело в том, что основные силы огузов, озабоченные отсутствием известий от своего посольства, предприняли попытку переправиться на европейский берег Босфора. И их командующий не придумал ничего лучше, как сделать это
— Мой султан мне этого не простит! — искренне причитал едва оклемавшийся предводитель посольства Энвер-паша, чьё почтенное имя Маментий узнал только что. — На кол посадит! Кожу с живого сдерёт! Сварит в протухшем бараньем жире!
— Но причём здесь ты, уважаемый? Кто отдал приказ о переправе? Кто командовал войском в твоё отсутствие? Да, произошло недоразумение, но у каждого недоразумения, как и у ошибки, есть имя.
— Медельин-бек?
— Вот этого я не знаю, так как в ваших беках не разбираюсь, — покачал головой Бартош. — Решай сам, но лучше найди такого, что уже никогда не сможет оправдаться.
— Оправдаться в чём? — удивлённо спросил Энвер-паша. — Шайтан с ним, с утонувшим войском, но ведь мой султан останется без поставок вашего оружия и доспехов, а это непростительно! Ведь я же не смогу исполнить договор и силами одного только посольства взять иблисов Афон!
— Мы выловили почти четыре тысячи человек. Почему-то думается, что этого будет достаточно.
— Да, — кивнул огуз, и выдернул из бороды клок крашенных хной волос. — Выплыли самые… Мы прекрасно знаем, что не может тонуть.
— Ничем не могу помочь, разве что укажу лесок, где можно вырезать приличные дубинки для ваших воинов.
— Дубинки?
— Ну да, ведь всё остальное на дне морском.
— И как же теперь быть?
Маментий ухмыльнулся:
— Договор подписан, и твоя жизнь ему порукой. И жизнь твоей семьи. И жизнь твоего султана. Впрочем, последнее может тебя и не волновать, но…
— Разве в договоре такое есть?
— В самом конце мелкими буквами. Нужно внимательнее читать, уважаемый друг мой.
А святая гора Афон жила своей жизнью, даже не подозревая о сгущающихся над ней грозовых тучах с фатальными последствиями. Нет, понятно, что облечённые властью люди были в курсе текущих событий, благо слухи и реальные сведения из Константинополя и его окрестностей доносились до нужных ушей вовремя и с подробностями. Но остальным-то насельникам святых мест зачем забивать голову подобными мелочами? Вот потому там и царила самая благостная атмосфера. Во всех восьми монастырях, шестнадцати скитах, одиннадцати пещерных обителях, и тридцати двух уютных отдельных келий, вырубленных в скалах специально для особо благочестивых отшельников.
Вот как раз облечённые властью духовные владыки и собрались сегодня на совет, чтобы обсудить два жизненно важных извечных вопроса — кто виноват, и что делать. Они, эти вопросы, не только на Руси чрезвычайно актуальны.
Начали сразу со второго, потому что обсуждение первого грозило тут же перейти в мордобой и таскание друг друга за бороды, что несколько невместно для особо приближённых к Господу лиц. Всё же происхождение святые отцы имеют из самых благородных, знатных и древних семей Ромейской Империи, у многих даже базилевсы в предках или ближайших родственниках, а двое хоть и не ромеи, зато вполне себе царских кровей, хотя и болгарских.